Книгу Корнея Ивановича Чуковского `От двух до пяти` будут читать и перечитывать, пока существует род человеческий, ибо книга эта о душе ребенка. Чуковский едва ли не первым применил психологические методы в изучении языка, мышления и поэтического творчества детей, без устали доказывая, что детство - вовсе не какая-то `непристойная болезнь, от которой ребенка необходимо лечить`. При этом `От двух до пяти` - не просто антология увлекательных рассказов и детских курьезов, это веселый, талантливый и, пожалуй,единственный в своем роле учебник детоведения, заслуженно вошедший в золотой фонд детской психологии и педагогики. А для каждого взрослого это еще и книга о возвращении к самим себе.

«От двух до пяти» — книга Корнея Чуковского , посвящённая детской речи. Впервые увидела свет (под заглавием «Маленькие дети») в 1928 году. Начиная с третьего издания выходила под названием «От двух до пяти». При жизни автора выдержала более двадцати изданий, каждое из которых существенно дополнялось и дорабатывалось.

Книга открывается главой о детском языке, в которой автор не только приводит примеры «лепых нелепиц», но и рассуждает о неосознанном мастерстве каждого ребёнка, усваивающего огромное количество новых слов и их элементов. Слыша строчку «Царь дрожащего творенья» и преобразуя её в «Царь, дрожащий от варенья» , мальчик создаёт сочетание, которое лингвисты называют «народной этимологией ».

Детские приставки, по наблюдению Чуковского, свободно отсоединяются от корня (привык → вык , недотёпа → тёпа , нелепо → лепо ): такое словообразование возвращает некоторым выражениям их давний, исконный смысл. Благодаря незашоренности своего мышления трёхлетние дети легко изобретают слова никовойный , всехный , рогается , людь .

Глава «Сто тысяч почему» рассказывает о том, что четырёхлетний ребёнок с его жадностью к новым знаниям способен в течение двух с половиной минут задавать «с пулемётной скоростью» десятки вопросов. С возрастом многочисленные «Почему?», «Зачем?», «Как?» задаются всё реже; взрослые и вовсе нередко исключают их из своего лексикона.

В главе «Борьба за сказку» писатель вспоминает о событиях конца 1920-х — начала 1930-х годов, когда его ругали за чтение детям « Мюнхгаузена », « Гулливера » и « Конька-горбунка ». Сказка « Мойдодыр » подверглась обструкции на официальном уровне: чиновники от педагогики обнаружили в ней оскорбление трубочистов. За « Крокодила » Чуковского прорабатывали в прессе: критики увидели в этом произведении намёк на корниловский мятеж . В ту пору в журнале « Звезда » появилась разгромная публикация «Что такое „чуковщина“?»; по мнению автора статьи, это было антиобщественное явление, которое «травматически» влияло на детей.

Глава о детском стихосложении повествует о влечении малышей к рифмованным строчкам; для ребёнка игра в созвучия — такая же естественная жизненная потребность, как «кувыркание или махание руками». Давая заповеди детским поэтам, Чуковский напоминает, что при создании стихов для самых маленьких автор должен «мыслить рисунками» и чувствовать музыку в каждой строке.

История создания

По словам писателя, замысел книги возник у него во время отдыха на даче близ Сестрорецка . Слушая разговоры детей, играющих на пляже, Чуковский пришёл к выводу, что их речь не просто занимательна, но и познавательна: она может быть интересна и педагогам, и психологам, и лингвистам . Начиная с 1920-х годов писатель «ушёл в детвору»: он, подобно натуралисту, изучающему природные явления, собирал и систематизировал материал, связанный с «лепыми нелепицами» малышей

При подготовке книги Чуковский обозначил возрастные границы: исследованию подлежал мир детей от двух до пяти лет. В этот период каждый малыш ненадолго становится «гениальным лингвистом»; после шести его языковая одарённость начинает постепенно исчезать, а к восьми, когда ребёнок уже хорошо знако́м с основными элементами речи, необходимость выдумывать новые слова и их формы отпадает . Подтверждая это наблюдение, Лидия Чуковская рассказывала, что отец почти непрерывно, «в изобилии», читал своим детям стихи — он считал, что «такого обострённого чувства ритма, как в детстве, у взрослых не будет уже никогда» .

Дополненное издание книги (под названием «От двух до пяти») вышло в свет в 1933 году; оно принесло автору всенародную любовь, потому что никто до Чуковского не пытался поговорить с родителями о детях серьёзно, искренне и в то же время «без идеологической трескотни» .

Художественные особенности

Оценивая труд Чуковского, исследователи пришли к выводу, что его изыскания в области детского словообразования являются серьёзным вкладом в русскую лингвистику. Автор показывает, какую роль в речи малышей играет приставка (выпузырить, распакетить ), насколько свободно ребёнок отделяет её от корня (я вежа, я чаянно ), в чём своеобразие использования им неправильных глаголов (воевает, сплим ). Всё это доказывает, что «детское языковое мышление совпадает с народным» .

Лингвист Валерий Даниленко отмечает, что хотя Чуковский не распределил детские неологизмы по типам, на основе представленных автором примеров их можно разбить на четыре группы: «словообразовательные, лексические, морфологические и синтаксические» («Я пла́чу не тебе, а тёте Симе» ) .

Характер главного героя — человека в возрасте от двух до пяти лет — не статичный: малыш развивается, находится в постоянном движении, его отличают любознательность и открытость миру. Ребёнок не умеет фальшивить: если он страдает, то искренне, от души; если ликует, то «до смерти» .

По мнению учёного Сергея Лесного , заслуга автора книги «От двух до пяти» заключается в том, что он сумел убедить педагогов не вносить «отсебятину» в развитие малышей, не торопиться с их развитием и не пропускать «необходимые промежуточные стадии»

Отрывки из книги

Мама, закрой мою заднюю ногу!

И очень забавляли меня такие, например, детские речения и возгласы, подслушанные в разное время:

Папа, смотри, как твои брюки нахмурились!

Бабушка! Ты моя лучшая любовница!

Ой, мама, какие у тебя толстопузые ноги!

Наша бабуля зарезала зимою гусей, чтоб они не простудились.

Мама, как мне жалко лошадок, что они не могут в носу ковырять.
- Как ты смеешь драться?

Ах, мамочка, что же мне делать, если драка так и лезет из меня!

Няня, что это за рай за такой?

А это где яблоки, груши, апельсины, черешни...

Понимаю: рай - это компот.
Философия искусства:

Я так много пою, что комната делается большая, красивая...

В Анапе жарко, как сесть на примус.

Ты же видишь: я вся босая!

Я встану так рано, что еще поздно будет.

Не туши огонь, а то спать не видать!

Пожалуй,эта книга детских перлов,была одной из самых любимых,когда я сама выдавала эти самые перлы.

Впервые,книга была издана в 1928 году,при жизни автора была издана более 20 раз и каждый раз,ее дополняли,новыми детскими цитатами,которые присылали читатели.Смешные и трогательные, философские и наивные.

Так же книга была проиллюстрирована фото главных героев этой книги.
Вот некоторые незабываемые фразы.Некоторые из которых сами уже стали поговорками.

"- Бабушка, ты умрешь?
- Умру.
- Тебя в яму закопают?
- Закопают.
- Глубоко?
- Глубоко.
- Вот когда я буду твою швейную машину вертеть!"

"Жорж разрезал лопаткой дождевого червя пополам.
- Зачем ты это сделал?
- Червячку было скучно. Теперь их два. Им стало веселее."

"Старуха рассказала четырехлетнему внуку о страданиях Иисуса Христа:
прибили боженьку гвоздями к кресту, а боженька, несмотря на гвозди, воскрес
- Надо было винтиками! - посочувствовал внук."

"- Мама, как мне жалко лошадок, что они не могут в носу ковырять."

"Девочке четырех с половиною лет прочли "Сказку о рыбаке и рыбке".
- Вот глупый старик, - возмутилась она, - просил у рыбки то новый дом, то новое корыто. Попросил бы сразу новую старуху."

"- Ой, мама, какие у тебя толстопузые ноги!"

"- Жил-был пастух, его звали Макар. И была у него дочь Макарона."

"- Мама, я такая распутница!
И показала веревочку, которую удалось ей распутать."

"- Обо что ты оцарапался?
- О, кошку."

"По радио передавали статью о волгоградском сражении. Статья была озаглавлена: "Победа на Волге".
Услышав это заглавие, Славик взволнованно крикнул:
- Дедушка! Авария! "Победа" налетела на "Волгу"!

"Мальчик лет пяти иллюстрировал Пушкина "У лукоморья дуб зеленый" и сбоку нарисовал патефон.
- При чем же здесь патефон?
- Ведь у Пушкина сказано: "Идет направо - песнь заводит". Раз "заводит", значит, патефон."

"Рисует цветы, а вокруг три десятка точек.
- Что это? Мухи?
- Нет, запах от цветов."

"Люда Плеханова трех лет:
- А мы по радио слушали песню кувшини!
Люда спутала кувшин и графин, - то была ария графини из "Пиковой дамы"."

"Отсидела ногу.
- У меня в ножке боржом!"

"- Как же ты упал с кровати?
- А я ночью спал-спал и на себя не смотрел, а потом посмотрел на кровать и вижу: меня там нет."

"Неистребимая страсть к похвальбе.
- А мой папа храпеть умеет!
- А у нас на даче столько пыли!"

"Меня знакомят с пятилетней Ириной.
- Это, Ирочка, писатель Чуковский.
Та спрятала руки за спину и засмеялась, как человек, хорошо понимающий шутку.
- Чуковский давно умер.
Когда же меня пригласили к столу, она окончательно уличила меня в самозванстве:
- Ага! Разве писатели кушают?"

"Мать Леонида Андреева рассказывала мне, что, когда ему было три года, он однажды, ворочаясь в постели, пожаловался:
- Я - на один бок, я - на другой бок, я - на третий бок, я - на четвертый бок, я - на пятый бок - все никак не могу заснуть."

"- Сколько тебе лет?
- Скоро восемь, а пока три."

"- Погоди, я еще не отсонилась."

"- Не плачь, он ударил нечаянно.
- Нет, чаянно, чаянно, я знаю, что чаянно!"

"- Черт знает что творится у нас в магазине, - сказала продавщица, вернувшись с работы.
- Что же там творится? - спросил я.
Ее сын, лет пяти, ответил наставительно:
- Вам же сказали, что черт знает, а мама разве черт? Она не знает."

"- Когда у нас день, в Америке ночь.
- Так им и надо, буржуям!"

"- Это кто нарисован?
- Гном.
- А он фашист или наш?"

"- Что это за собака?
- Немецкая овчарка.
- Она сдалась в плен, да?"

"- Тетя Оля, отдайте вашу Олечку за меня замуж.
- Зачем?
- Она мне будет готовить, а я буду лежать на диване и читать газету, как папа."

"Четырехлетняя Светлана спросила у матери, скоро ли наступит лето.
- Скоро. Ты и оглянуться не успеешь.
Светлана стала как-то странно вертеться.
- Я оглядываюсь, оглядываюсь, а лета все нету."

" Мама, что это радио говорит: война, война! Что это такое - война?
- Это когда враги нападают на мирную страну, убивают людей, поджигают города, села, деревни.
Анка снимает радио.
- Куда ты понесла радио? Поставь на место!
- Несу на помойку.
- Зачем?
- Чтобы не было войны!"

"- Папа, да сруби ты, пожалуйста, эту сосну... Она делает ветер; а если ты срубишь ее, станет тихо в я пойду гулять."

"- Ой, мама, меня под коленкой тошнит!"

"Бабушка вынула искусственные зубы. Юра расхохотался:
- А теперь глазки выньми!"

"И снова - на ту же тему:
- Какая это библиотекарша? С усиками?
- Да.
- А почему она с усиками?
- Не знаю.
- Должно быть, ее папа выродил."

"- Эх, мама, мама, и зачем ты родила этого гадкого Гуку! Сидел бы он лучше у тебя в животе и скучал бы там всю свою жизнь."

"- Если бы я знала, что ты такая противная, я бы у тебя не родилася."

"- Слушай, мама: когда я родился, откуда ты узнала, что я - Юрочка?"

"Вася Катанян, четырех лет, недоверчиво спросил свою мать:
- Мама, все люди умирают?
- Да.
- А мы?
- Мы тоже умрем.
- Это неправда. Скажи, что ты шутишь.
Он плакал так энергично и жалостно, что мать, испугавшись, стала уверять его, что она пошутила.
Он успокоился сразу:
- Конечно, пошутила. Я же знал. Сначала мы будем старенькие, а потом опять станем молоденькими."

"Девочка пяти лет пришла с мамой на кладбище и вдруг увидела пьяного, который шел, шатаясь, за кустами.
- А этот дядя уже выкопался из могилки?"

"Терпи, коза, а то мамой будешь"

Чуковский Корней

От двух до пяти

ПРАВНУЧКЕ МАШЕНЬКЕ

Это было давно. Я жил на даче у самого моря. Перед моими окнами на горячем песке Сестрорецкого пляжа копошилось несметное количество малых детей под надзором бабушек и нянек. Я только что оправился после долгой болезни и по предписанию врача был обречен на безделье. Слоняясь с утра до вечера по чудесному пляжу, я вскоре сблизился со всей детворой, да и она привыкла ко мне. Мы строили из песка неприступные крепости, спускали на воду бумажные флоты.

Вокруг меня, ни на миг не смолкая, слышалась звонкая детская речь. На первых порах она просто забавляла меня, но мало-помалу я пришел к убеждению, что, прекрасная сама по себе, она имеет высокую научную ценность, так как, исследуя ее, мы тем самым вскрываем причудливые закономерности детского мышления, детской психики.

С тех пор прошло лет сорок - даже больше. В течение всего этого долгого срока я ни разу не расставался с детьми: сначала мне представилась возможность наблюдать духовное развитие своих собственных малолетних детей, а потом - своих внуков и - многочисленных правнуков.

И все же я не мог бы написать эту книгу, если бы не дружная помощь читателей. Уже много лет из недели в неделю, из месяца в месяц почтальоны приносят мне множество писем, где бабки, матери, деды, отцы малышей сообщают свои наблюдения над ними, над их поступками, играми, разговорами, песнями. Пишут домашние хозяйки, пенсионеры, спортсмены, рабочие, инвалиды, военные, актеры, дипломаты, художники, инженеры, зоотехники, воспитатели детских садов, - и можно себе представить, с каким интересом (и с какой благодарностью!) я вчитываюсь в эти драгоценные письма. Если бы я мог обнародовать весь имеющийся у меня материал, собранный в течение сорока с чем-то лет, получилось бы по крайней мере десять - двенадцать томов.

Как и всякий фольклорист-собиратель, заинтересованный в научной достоверности своего материала, я считаю себя обязанным документировать каждое детское слово, каждую детскую фразу, сообщенную мне в этих письмах, и очень жалею, что отсутствие места не дает мне возможности назвать по именам всех друзей моей книги, делящихся со мною своими наблюдениями, мыслями, сведениями.

Но я бережно сохраняю все письма, так что почти у каждого речения детей, приводимого мною на этих страницах, есть паспорт...

Широкие читательские массы отнеслись к моей книге с горячим сочувствием. Достаточно сказать, что в одном только 1958 году книга вышла в двух разных издательствах в количестве 400 000 экземпляров и в течение нескольких дней разошлась вся без остатка: так жадно стремятся советские люди изучить и осмыслить все еще мало изученную психику своих Игорей, Володей, Наташ и Светлан.

Это налагает на меня большую ответственность. Поэтому для каждого нового издания книги я перечитываю снова и снова весь текст, всякий раз исправляя и дополняя его.

Глава первая

ДЕТСКИЙ ЯЗЫК

Но всех чудес прекрасных на земле

Чудесней слово первое ребенка.

Петр Семынин

I. ПРИСЛУШИВАЮСЬ

Когда Ляле было два с половиной года, какой-то незнакомый спросил ее в шутку:

Ты хотела бы быть моей дочкой?

Она ответила ему величаво:

Я мамина и больше никовойная.

Однажды мы гуляли с ней по взморью, и она впервые в жизни увидела вдали пароход.

Мама, мама, паровоз купается! - пылко закричала она.

Милая детская речь! Никогда не устану ей радоваться. С большим удовольствием подслушал я такой диалог:

Мне сам папа сказал...

Мне сама мама сказала...

Но ведь папа самее мамы... Папа гораздо самее.

Было приятно узнавать от детей, что у лысого голова босиком, что от мятных лепешек во рту сквознячок, что женщина-дворник - дворняжка.

И весело мне было услышать, как трехлетняя спящая девочка внезапно пробормотала во сне:

Мама, закрой мою заднюю ногу!

И очень забавляли меня такие, например, детские речения и возгласы, подслушанные в разное время:

Папа, смотри, как твои брюки нахмурились!

Бабушка! Ты моя лучшая любовница!

Ой, мама, какие у тебя толстопузые ноги!

Наша бабуля зарезала зимою гусей, чтоб они не простудились.

Мама, как мне жалко лошадок, что они не могут в носу ковырять.

Чуковский Корней

От двух до пяти

ПРАВНУЧКЕ МАШЕНЬКЕ

Это было давно. Я жил на даче у самого моря. Перед моими окнами на горячем песке Сестрорецкого пляжа копошилось несметное количество малых детей под надзором бабушек и нянек. Я только что оправился после долгой болезни и по предписанию врача был обречен на безделье. Слоняясь с утра до вечера по чудесному пляжу, я вскоре сблизился со всей детворой, да и она привыкла ко мне. Мы строили из песка неприступные крепости, спускали на воду бумажные флоты.

Вокруг меня, ни на миг не смолкая, слышалась звонкая детская речь. На первых порах она просто забавляла меня, но мало-помалу я пришел к убеждению, что, прекрасная сама по себе, она имеет высокую научную ценность, так как, исследуя ее, мы тем самым вскрываем причудливые закономерности детского мышления, детской психики.

С тех пор прошло лет сорок - даже больше. В течение всего этого долгого срока я ни разу не расставался с детьми: сначала мне представилась возможность наблюдать духовное развитие своих собственных малолетних детей, а потом - своих внуков и - многочисленных правнуков.

И все же я не мог бы написать эту книгу, если бы не дружная помощь читателей. Уже много лет из недели в неделю, из месяца в месяц почтальоны приносят мне множество писем, где бабки, матери, деды, отцы малышей сообщают свои наблюдения над ними, над их поступками, играми, разговорами, песнями. Пишут домашние хозяйки, пенсионеры, спортсмены, рабочие, инвалиды, военные, актеры, дипломаты, художники, инженеры, зоотехники, воспитатели детских садов, - и можно себе представить, с каким интересом (и с какой благодарностью!) я вчитываюсь в эти драгоценные письма. Если бы я мог обнародовать весь имеющийся у меня материал, собранный в течение сорока с чем-то лет, получилось бы по крайней мере десять - двенадцать томов.

Как и всякий фольклорист-собиратель, заинтересованный в научной достоверности своего материала, я считаю себя обязанным документировать каждое детское слово, каждую детскую фразу, сообщенную мне в этих письмах, и очень жалею, что отсутствие места не дает мне возможности назвать по именам всех друзей моей книги, делящихся со мною своими наблюдениями, мыслями, сведениями.

Но я бережно сохраняю все письма, так что почти у каждого речения детей, приводимого мною на этих страницах, есть паспорт...

Широкие читательские массы отнеслись к моей книге с горячим сочувствием. Достаточно сказать, что в одном только 1958 году книга вышла в двух разных издательствах в количестве 400 000 экземпляров и в течение нескольких дней разошлась вся без остатка: так жадно стремятся советские люди изучить и осмыслить все еще мало изученную психику своих Игорей, Володей, Наташ и Светлан.

Это налагает на меня большую ответственность. Поэтому для каждого нового издания книги я перечитываю снова и снова весь текст, всякий раз исправляя и дополняя его.

Глава первая

ДЕТСКИЙ ЯЗЫК

Но всех чудес прекрасных на земле

Чудесней слово первое ребенка.

Петр Семынин

I. ПРИСЛУШИВАЮСЬ

Когда Ляле было два с половиной года, какой-то незнакомый спросил ее в шутку:

Ты хотела бы быть моей дочкой?

Она ответила ему величаво:

Я мамина и больше никовойная.

Однажды мы гуляли с ней по взморью, и она впервые в жизни увидела вдали пароход.

Мама, мама, паровоз купается! - пылко закричала она.

Милая детская речь! Никогда не устану ей радоваться. С большим удовольствием подслушал я такой диалог:

Мне сам папа сказал...

Мне сама мама сказала...

Но ведь папа самее мамы... Папа гораздо самее.

Было приятно узнавать от детей, что у лысого голова босиком, что от мятных лепешек во рту сквознячок, что женщина-дворник - дворняжка.

И весело мне было услышать, как трехлетняя спящая девочка внезапно пробормотала во сне:

Мама, закрой мою заднюю ногу!

И очень забавляли меня такие, например, детские речения и возгласы, подслушанные в разное время:

Папа, смотри, как твои брюки нахмурились!

Бабушка! Ты моя лучшая любовница!

Ой, мама, какие у тебя толстопузые ноги!

Наша бабуля зарезала зимою гусей, чтоб они не простудились.

Мама, как мне жалко лошадок, что они не могут в носу ковырять.

Бабушка, ты умрешь?

Тебя в яму закопают?

Закопают.

Глубоко?

Глубоко.

Вот когда я буду твою швейную машину вертеть!

Жорж разрезал лопаткой дождевого червя пополам.

Зачем ты это сделал?

Червячку было скучно. Теперь их два. Им стало веселее.

Старуха рассказала четырехлетнему внуку о страданиях Иисуса Христа: прибили боженьку гвоздями к кресту, а боженька, несмотря на гвозди, воскрес и вознесся.

Надо было винтиками! - посочувствовал внук.

Дедушка признался, что не умеет пеленать новорожденных.

А как же ты пеленал бабушку, когда она была маленькая?

Девочке четырех с половиною лет прочли "Сказку о рыбаке и рыбке".

Вот глупый старик, - возмутилась она, - просил у рыбки то новый дом, то новое корыто. Попросил бы сразу новую старуху.

Как ты смеешь драться?

Ах, мамочка, что же мне делать, если драка так и лезет из меня!

Няня, что это за рай за такой?

А это где яблоки, груши, апельсины, черешни...

Понимаю: рай - это компот.

Тетя, вы за тысячу рублей съели бы дохлую кошку?

Баба мылом морду моет!

У бабы не морда, у бабы лицо.

Пошла поглядела опять.

Нет, все-таки немножечко морда.

Мама, я такая распутница!

И показала веревочку, которую удалось ей распутать.

Жил-был пастух, его звали Макар. И была у него дочь Макарона.

Ой, мама, какая прелестная гадость!

Ну, Нюра, довольно, не плачь!

Я плачу не тебе, а тете Симе.

Вы и шишку польете?

Чтобы выросли шишенята?

Окончание "ята" мы, взрослые, присваиваем только живым существам: ягнята, поросята и проч. Но так как для детей и неживое живо, они пользуются этим окончанием чаще, чем мы, и от них всегда можно слышать:

Папа, смотри, какие вагонята хорошенькие!

Сережа двух с половиною лет впервые увидел костер, прыщущий яркими искрами, захлопал в ладоши и крикнул:

Огонь и огонята! Огонь и огонята!

Увидел картину с изображением мадонны:

Мадонна с мадонёнком.

Ой, дедуля, киска чихнула!

Почему же ты, Леночка, не сказала кошке: на здоровье?

А кто мне скажет спасибо?

Философия искусства:

Я так много пою, что комната делается большая, красивая...

В Анапе жарко, как сесть на примус.

Ты же видишь: я вся босая!

Я встану так рано, что еще поздно будет.

Не туши огонь, а то спать не видать!

Послушай, папа, фантазительный рассказ: жила-была лошадь, ее звали лягавая... Но потом ее переназвали, потому что она никого не лягала...

Рисует цветы, а вокруг три десятка точек.

Что это? Мухи?

Нет, запах от цветов.

Обо что ты оцарапался?

Об кошку.

Ночью будит усталую мать:

Мама, мама, если добрый лев встретит знакомую жирафу, он ее съест или нет?

Какой ты страшный спун! Чтобы сейчас было встато!

Лялечку побрызгали духами:

Я вся такая пахлая,

Я вся такая духлая.

И вертится у зеркала.

Я, мамочка, красавлюсь!

Когда же вы со мной поиграете? Папа с работы - и сейчас же за книгу. А мама - барыня какая! - сразу стирать начала.

Все семейство поджидало почтальона. И вот он появился у самой калитки. Варя, двух с половиной лет, первая заметила его.

Почтаник, почтаник идет! - радостно возвестила она.

Хвастают, сидя рядом на стульчиках:

Моя бабушка ругается все: черт, черт, черт, черт.

А моя бабушка все ругается: гошподи, гошподи, гошподи, гошподи!

Юра с гордостью думал, что у него самая толстая няня. Вдруг на прогулке в парке он встретил еще более толстую.

Эта тетя заднее тебя, - укоризненно сказал он своей няне.

Замечательное детское слово услышал я когда-то на даче под Питером в один пасмурный майский день. Я зажег для детей костер. Издали солидно подползла двухлетняя соседская девочка:

Это всехный огонь?

Всехный, всехный! Подходи, не бойся!

Слово показалось мне таким выразительным, что в первую минуту я, помнится, был готов пожалеть, почему оно не сделалось "всехным", не вошло во "всехный" обиход и не вытеснило нашего "взрослого" слова "всеобщий".

Я как вижу уличный плакат:

ВСЕХНАЯ РАБОТА НА ВСЕХНОЙ ЗЕМЛЕ

ВО ИМЯ ВСЕХНОГО СЧАСТЬЯ!

Когда Ляле было два с половиной года, какой-то незнакомый спросил ее в шутку:
- Ты хотела бы быть моей дочкой?
Она ответила ему величаво:
- Я мамина и больше никовойная.

Однажды мы с Лялей гуляли по взморью, и она впервые в жизни увидела вдали пароход.
- Мама, мама, паровоз купается! - пылко закричала она.

Мама, закрой мою заднюю ногу!

Папа, смотри, как твои брюки нахмурились!

Бабушка! Ты моя лучшая любовница!

Ой, мама, какие у тебя толстопузые ноги!

Наша бабуля зарезала зимою гусей, чтоб они не простудились.

Мама, как мне жалко лошадок, что они не могут в носу ковырять.

Бабушка, ты умрешь?
- Умру.
- Тебя в яму закопают?
- Закопают.
- Глубоко?
- Глубоко.
- Вот когда я буду твою швейную машину вертеть!

Жорж разрезал лопаткой дождевого червя пополам.
- Зачем ты это сделал?
- Червячку было скучно. Теперь их два. Им стало веселее.

Старуха рассказала четырехлетнему внуку о страданиях Иисуса Христа:
прибили боженьку гвоздями к кресту, а боженька, несмотря на гвозди, воскрес
- Надо было винтиками! - посочувствовал внук.

Дедушка признался, что не умеет пеленать новорожденных.
- А как же ты пеленал бабушку, когда она была маленькая?

Девочке четырех с половиною лет прочли "Сказку о рыбаке и рыбке".
- Вот глупый старик, - возмутилась она, - просил у рыбки то новый дом, то новое корыто. Попросил бы сразу новую старуху.

Как ты смеешь драться?
- Ах, мамочка, что же мне делать, если драка так и лезет из меня!

Няня, что это за рай за такой?
- А это где яблоки, груши, апельсины, черешни...
- Понимаю: рай - это компот.

Тетя, вы за тысячу рублей съели бы дохлую кошку?

Басом:
- Баба мылом морду моет!
- У бабы не морда, у бабы лицо.
Пошла поглядела опять.
- Нет, все-таки немножечко морда.

Мама, я такая распутница!
И показала веревочку, которую удалось ей распутать.

Жил-был пастух, его звали Макар. И была у него дочь Макарона.

Ой, мама, какая прелестная гадость!

Ну, Нюра, довольно, не плачь!
- Я плачу не тебе, а тете Симе.

Вы и шишку польете?
- Да.
- Чтобы выросли шишенята?
Окончание "ята" мы, взрослые, присваиваем только живым существам: ягнята, поросята и проч. Но так как для детей и неживое живо, они
пользуются этим окончанием чаще, чем мы, и от них всегда можно слышать:
- Папа, смотри, какие вагонята хорошенькие!
Сережа двух с половиною лет впервые увидел костер, прыщущий яркими искрами, захлопал в ладоши и крикнул:
- Огонь и огонята! Огонь и огонята!

Увидел картину с изображением мадонны:
- Мадонна с мадонёнком.

Ой, дедуля, киска чихнула!
- Почему же ты, Леночка, не сказала кошке: на здоровье?
- А кто мне скажет спасибо?

Философия искусства:
- Я так много пою, что комната делается большая, красивая...

В Анапе жарко, как сесть на примус.

Ты же видишь: я вся босая!

Я встану так рано, что еще поздно будет.

Не туши огонь, а то спать не видать!

Послушай, папа, фантазительный рассказ: жила-была лошадь, ее звали лягавая... Но потом ее переназвали, потому что она никого не лягала...

Рисует цветы, а вокруг три десятка точек.
- Что это? Мухи?
- Нет, запах от цветов.

Обо что ты оцарапался?
- Об кошку.

Ночью будит усталую мать:
- Мама, мама, если добрый лев встретит знакомую жирафу, он ее съест
или нет?

Какой ты страшный спун! Чтобы сейчас было встато!

Лялечку побрызгали духами:

Я вся такая пахлая,
Я вся такая духлая.

И вертится у зеркала.
- Я, мамочка, красавлюсь!

Когда же вы со мной поиграете? Папа с работы - и сейчас же за книгу. А мама - барыня какая! - сразу стирать начала.

Все семейство поджидало почтальона. И вот он появился у самой калитки.
Варя, двух с половиной лет, первая заметила его.
- Почтаник, почтаник идет! - радостно возвестила она.

Хвастают, сидя рядом на стульчиках:
- Моя бабушка ругается все: черт, черт, черт, черт.
- А моя бабушка все ругается: гошподи, гошподи, гошподи, гошподи!

Юра с гордостью думал, что у него самая толстая няня. Вдруг на
прогулке в парке он встретил еще более толстую.
- Эта тетя заднее тебя, - укоризненно сказал он своей няне.

Трехлетняя Таня, увидев морщинки на лбу у отца, указала на них пальцем и сказала:
- Я не хочу, чтобы у тебя были сердитки!

Мне аж кисло во рту стало от баловства, от смеяния.

Трехлетняя Ната:
- Спой мне, мама, баюльную песню!
"Баюльная песня" (от глагола "баюкать") - превосходное, звучное слово, более понятное детям, чем "колыбельная песня", так как в современном быту колыбели давно уже сделались редкостью.

Папа, ты знаешь, оказывается: у лошадей нет рогов!

Мама, ведь правда, домовых нет, а есть только домоуправы?

Володя, знаешь: у петуха нос - это рот!

Знаешь, папа, у всех зверей спина наверху, а живот внизу!

А плохо быть птичкой: захочешь поцеловать маму - и уклюнешь ее.

Когда конфету держишь во рту, она вкусная. А когда в руке - невкусная.

А из замужа обратно выйти можно?

Вовка меня по-деревянному сегодня обозвал.
- Как это?
- Он сказал: сучка.

Люда Плеханова трех лет:
- А мы по радио слушали песню кувшини!
Люда спутала кувшин и графин, - то была ария графини из "Пиковой дамы".

Лена, куда ты! Постой! Не надо показывать собачке, что ты ее боишься.
Лена, убегая:
- А зачем я ей буду врать, если я ее и вправду боюсь?

Юбка - это когда две ноги в одну штанину.

О портрете Гончарова:
- Он уже умер, да? А кто же теперь его заместитель?

Жена филолога ласкает четырехлетнего сына:
- Ах ты, мусенька, дусенька, пусенька.
Сын:
- Мама, не кривляй русский язык!

Это не настольная игра, а настульная. Ведь я же играю не на столе, а на стуле.

Отсидела ногу.
- У меня в ножке боржом!

Как же ты упал с кровати?
- А я ночью спал-спал и на себя не смотрел, а потом посмотрел на кровать и вижу: меня там нет.

Неистребимая страсть к похвальбе.
- А мой папа храпеть умеет!
- А у нас на даче столько пыли!

Соседский Саша так гордился живущими в его постели клопами, что пятилетний Антоша Иванов заплакал от зависти:
- Хочу, чтобы у меня были клопы!

Звезды очень далеко. Так откуда же люди знают, как их зовут?

Рыба мрыть (умирать) не умеет; у нее головы нету. Только глаза на животе и хвост.

Тетенька, вы очень красивая.
- Да что же во мне красивого?
- Очки и тюбетейка.

Жили-были царь и царица, а у них был маленький царёныш.

Кто красивее - папа или мама?
- Не буду вам отвечать, потому что не хочу обижать маму.

Достань мне луну, хоть надкушенную!

У нас бабушка в деревне всех петушков перерезала. Пусть теперь сама яйца несет.

Папа, какие милиционеры смешные! Он мне говорил вы, как будто меня несколько!

Нинка выдра, выдра, выдра! - кричит пятилетняя Маша.
Ее сверстнице Клаве такое ругательство кажется слишком уж вежливым.
- Надо не выдра, а тыдра, - поучает она.
- Тыдра, тыдра, тыдра! - дружно кричат они обе.
Нина не выдерживает и в слезах убегает.

Вырвали зуб.
- Пусть он теперь у врача в банке болит!

Нормы поведения, внушаемые взрослыми детям, воспринимаются детьми как универсальные правила, равно обязательные для детей и животных.
- Бабушка, смотри, какие утки глупые - сырую воду пьют из лужи!

Девочка, живущая на юге, угощает виноградом козу и все время кричит ей:
- Плюнь косточку!

Владику было полтора года. Ему прочитали басню "Ворона и Лисица" и показали иллюстрацию к ней. Он пожалел несчастную ворону, которая осталась без сыра. Когда через две-три недели к завтраку был подан голландский сыр - любимое лакомство Владика, - он побежал за книжкой, отыскал тот рисунок, где изображена ворона с открытым клювом, и, тыча вороне сыр, стал приговаривать:
- На, ворона, кушай сыр, кушай!

В детском саду воспитатель показывает детям картинку. На картинке изображен мальчуган, который убегает от разъяренного гуся; вдали домик, окруженный деревьями.
Пятилетняя девочка берет указку и сильно стучит по домику.
- Я стучу, - поясняет она, - чтобы мальчику скорее открыли, а то его гусь укусит.

Двухлетней Кате очень понравилась картинка, изображавшая козликов на зеленой лужайке. Она стала тянуть маму за руку:
- Пойдем туда в картинку, к козликам!

Наташа принесла в детский сад корейскую сказку "Ласточка".
В книге есть картинка: к птичьему гнезду подбирается злая змея.
Увидев картинку, приятель Наташи, пятилетний Валерка, набросился на змею с кулаками.
- Не бей! - закричала Наташа. - Я уже побила ее дома.

На картинке нарисован бегемот, бегущий за мишкой. Трехлетняя Саша прикрыла медведя ладонью, чтобы бегемот его не догнал.

Глядя на лысого:
- Почему у тебя так много лица?

Увидел в Зоопарке полосатую зебру:
- Лошадь в тельняшке.

Сын учителя, пятилетний Валерий:
- Пушкин сейчас живет?
- Нет.
- А Толстой?
- Нет.
- А живые писатели бывают?
- Бывают.
- А их кто-нибудь видел?

Меня знакомят с пятилетней Ириной.
- Это, Ирочка, писатель Чуковский.
Та спрятала руки за спину и засмеялась, как человек, хорошо понимающий шутку.
- Чуковский давно умер.
Когда же меня пригласили к столу, она окончательно уличила меня в самозванстве:
- Ага! Разве писатели кушают?

В автобусе мальчик четырех лет сидит на руках у отца. Входит женщина. Мальчик, желая быть вежливым, вскакивает с отцовских колен:
- Садитесь, пожалуйста!

Математический спор двух четырехлетних соперников:
- Я на четвереньках умею.
- А я на пятереньках.
- А я на шестереньках.
- А я на семереньках.
- А я...
К счастью, дальше семи они не умели считать. Дошли бы до тысячеренек.

Кот стоит на четвереньках,
А Наташа на двуеньках.

У Эрны и Таты три чашки. Разделить их поровну никак невозможно. Та, кому во время игры достается одна чашка, страдает от зависти, плачет, а та, у кого их две, важничает и дразнит страдалицу.
Вдруг Эрну перед игрой осеняет:
- Давай разобьем одну чашку!
Тата обрадована:
- Давай разобьем!
Это первая математическая задача, которую довелось им решать, и они блистательно решили ее, так как после уничтожения чашки получили возможность играть по-товарищески, не причиняя друг другу обид.

Мать Леонида Андреева рассказывала мне, что, когда ему было три года, он однажды, ворочаясь в постели, пожаловался:
- Я - на один бок, я - на другой бок, я - на третий бок, я - на четвертый бок, я - на пятый бок - все никак не могу заснуть.

Сколько тебе лет?
- Скоро восемь, а пока три.

Пятилетний Алик только что научился считать до десятка. Поднимаясь по лестнице на седьмой этаж, он с уверенностью считает ступени, и ему чудится,
что в произносимых им числах есть некая магия, так как, по его мнению, количество ступеней зависит от цифры, которую он назовет.
- Вот, - говорит он, - если бы считали не 1, 2, 3, 4, 5, а 1, 3, 5, 10, было бы легче дойти. Было бы меньше ступенек.
Число кажется ему такой же реальностью, как и вещь, отмечаемая числом.

Таня взяла календарь и старательно отрывает листок за листком:
- Хочу сделать Первое мая... Тогда мы пойдем на демонстрацию.

Мама сказала пятилетнему Леве, что вернется домой, когда вот эта стрелка будет здесь (и показала на стенных часах). Лева остался один. Ждал, ждал - не выдержал, взобрался на стул и перевел стрелку, - в твердой уверенности, что тем самым ускоряет возвращение мамы.

Я хочу жениться на Володе, - говорит маме четырехлетняя Лена.
- Но ведь ты на целый год его старше.
- Ну так что! Мы пропустим один день моего рождения и сравняемся.

ДЕТСКОЕ ЧУТЬЕ ЯЗЫКА

Мама, скомандуй: "К нырьбе приготовиться!"

Дай мне нитку, я буду нанитывать бусы.

Мама, смотри, петух без гребеха.

Уй, какую мы нашли сыроегу!

В окне на Литейном вот такая игруха!

НЕОСОЗНАННОЕ МАСТЕРСТВО

Когда трехлетняя Нина впервые увидела в саду червяка, она зашептала в испуге:
- Мама, мама, какой ползук!

И этим окончанием ук великолепно выразила свое паническое отношение к чудовищу. Не ползеныш, не ползушка, не ползунчик, не ползатель, а непременно ползук! Конечно, этот ползук не изобретен ребенком. Тут подражание таким словам, как жук и паук. Но все же замечательно, что для данного корня маленький ребенок в один миг отыскал в своем арсенале разнообразных морфем именно ту, которая в данном случае наиболее пригодна.

Двухлетняя Джаночка, купаясь в ванне и заставляя свою куклу нырять, приговаривала:
- Вот притонула, а вот и вытонула!

Только глухонемой не заметит изысканной пластики и тонкого смысла этих двух слов. Притонуть не то что утонуть, это - утонуть на время, чтобы в конце концов вынырнуть.

Двухлетнюю Сашу спросили:
- Куда ты идешь?
- За песочком.
- Но ты уже принесла.
- Я иду за ещём.

"НАРОДНАЯ ЭТИМОЛОГИЯ"

В большинстве случаев дети только к тому и стремятся, чтобы возможно точнее скопировать старших. Но, пытаясь воспроизвести во всей точности нашу "взрослую" речь, они бессознательно исправляют ее, причем, изумительна та виртуозность, с которой, переменяя в услышанном слове один только звук, они заставляют это слово подчиниться их логике, их ощущению вещей.

Трехлетняя Мура вбежала ко мне и сказала:
- Мама просит мазелин!
Оказалось, что ее послали принести вазелин. Но вазелин для нее мертвое слово, и вот по дороге из комнаты в комнату она незаметно для себя оживила и осмыслила его, так как в том заключается для нее существо вазелина, что это мазь, которой можно мазать.

Одна четырехлетняя девочка вместо слова "термометр" говорила то тепломер, то теплометр, бессознательно переводя это слово на русский язык и в то же время сохраняя его прежнюю видимость.

Буся (неизвестного мне возраста) метко обозвал бормашину зубного врача больмашиной, причем любопытно, что дети из детского дома, которым пришлось побывать у дантиста, дали бормашине то же прозвище.

У мамы сердечко болело, и она пила болерьянку.

Ребенок бессознательно требует, чтобы в звуке был смысл, чтобы в слове был живой, осязаемый образ; а если этого нет, ребенок сам придаст непонятному слову желательные образ и смысл.
Вентилятор у него - вертилятор.
Паутина - паукина.
Пружинка - кружинка.
Милиционер - улиционер.
Буравчик - дырявчик.
Экскаватор - песковатор (потому что выгребает песок).
Рецепт - прицепт (потому что прицепляется к аптечной бутылке).

ОСМЫСЛЕНИЕ РЕЧИ БЕССМЫСЛИЦЕЙ

Случается, что погоня за смыслом приводит ребенка к сугубой бессмыслице. Эта бессмыслица для него гораздо более насыщена смыслом, чем то вполне осмысленное сочетание слов, которое дано ему взрослыми.

Мать причесывает четырехлетнюю Люду и нечаянно дергает ее волосы гребнем. Люда хнычет, готова заплакать. Мать говорит в утешение:
- Терпи, казак, атаманом будешь!
Вечером Люда играет с куклой, причесывает ее и повторяет:
- Терпи, коза, а то мамой будешь!

Почему это - радуга? Потому что она радуется, да?

ДЕЙСТВЕННОСТЬ

Трехлетний ребенок уверен, что почти каждая вещь существует для того или иного точно определенного действия и вне этого действия не может быть понята. В существительном ребенок ощущает скрытую энергию глагола. Почти все исправления, вносимые ребенком в нашу "взрослую" речь, заключаются именно в том, что он выдвигает на первое место динамику.

Маленькая Ира, подметив, что запонки являются исключительной принадлежностью папы, переименовала их в папонки:
- Папочка, покажи твои папонки!

Часы часикают.

Вся елка обсвечкана! Вся елка обсвечкана!

Не балалай, пожалуйста!

Ай, я задверил руку!

Отскорлупай мне яйцо.

Замолоточь этот гвоздик.

Бумага откнопкалась.

Я защёкала свою карамельку!

Ой, меня крапива накрапивила!

Я намакаронился.

Я уже начаёпился.

Мы почайпили кофе.

Расширокайтесь!.. Расширокайтесь! - кричала своим гостям четырехлетняя девочка, требуя, чтобы они расступились.

Папа алёкает по телефону.

Сережа прижался к маме, она обняла его.
- Весь обмамился! - хвалится он.

Я сижу и отмухиваюсь. Сижу и отмухиваюсь.

Идем покойночиться с папой и мамой.

ЗАВОЕВАНИЕ ГРАММАТИКИ. ПРИСТАВКИ

В этих глаголах меня особенно восхищают приставки, виртуозно придающие каждому слову именно тот оттенок экспрессии, какой придает им народ. Они показывают, как чудесно ощущает ребенок назначение этих маленьких за, вы, у, на, рас, об и т. д. Углазиться, выпузырить, распакетить, задверить, натабачить, приудобиться, обснегиться - здесь ребенок никогда не ошибется. Он уже в два с половиною года великолепно распоряжается всеми префиксами. И разве не изумительно, что ребенок уже на третьем году своей жизни вполне овладевает всем этим обширным арсеналом приставок и великолепно угадывает значение каждой из них. Взрослый иностранец, хотя бы он изучал наш язык много лет, никогда не достигнет такой виртуозности в обращении с этими частицами слов, какую проявляет двухлетний ребенок, бессознательно воспринимающий от предков систему их языкового мышления.

Смотри, как налужил дождь!

Ой, какой пузырь я выпузырила!

Дай мне распакетить пакеты.

На тебе кочергу, покочергай.

Собака пасть разинула, а потом зазинула.

Ах, как обснегилась улица!

Видишь, как я хорошо приудобился.

Погоди, я еще не отсонилась.

Мама сердится, но быстро удобряется.

Весь мост залошадило.

На что это ты так углазилась?

Когда Юрику Б. не понравилось, что за ужином его мать посолила яйцо, он закричал:
- Высоли обратно!

Никак не могу распонять, что нарисовано на этой картинке.

Я помнил, помнил, а потом отпомнил.

Мама, отпачкай мне руку!

Заразился, а потом отразился (выздоровел).

Папа, уже расгащивается! - крикнула отцу пятилетняя дочь, когда гости, пришедшие к матери, стали понемногу расходиться.

ЛЬЗЯ И НЕЛЬЗЯ

Любопытная особенность детских приставок: они никогда не срастаются с корнем. Ребенок отрывает их от корня и легче и чаще, чем взрослые.

Я сперва боялся трамвая, а потом вык, вык и привык.

Бабушка Ани Кокуш сказала ей с горьким упреком:
- Ты недотёпа.
Аня со слезами:
- Нет, дотёпа, дотёпа!

Не плачь, он ударил нечаянно.
- Нет, чаянно, чаянно, я знаю, что чаянно!

Отстань, я тебя ненавижу.
- Я тебя тоже не очень навижу.

Вообще всякое "не" обижает детей:

Ненаглядная ты моя!
- Нет, наглядная!

Я сказал на Кавказе двухлетнему загорелому малышу:
- Ух, какой ты стал негритенок.
- Нет, я гритенок, гритенок.

Я тебе приказываю, - значит, я твой приказчик!

ОН И ОНА

Замечательна чуткость ребенка к родовым окончаниям слов. Здесь он особенно часто вносит коррективы в нашу речь.

Что ты ползешь, как черепаха? - говорю я трехлетнему мальчику.
Но он уже в три года постиг, что мужскому роду не пристало иметь женское окончание "а":
- Я не черепаха, а я черепах.

Вера Фонберг пишет мне из Новороссийска о следующем разговоре со своим четырехлетним сыном:
- Мама, баран - он?
- Он.
- Овца - она?
- Она.
- А почему папа - он? Надо бы пап, а не папа.

Мама, у меня на пальце царап!
- Не царап, а царапина.
- Это у Муси если, - царапина, а я мальчик! У меня царап!

От четырехлетней Наташи Жуховецкой я слышал:
- Пшеница - мама, а пшено - ее деточка.

Синица - тетенька, а дяденька - синиц.

Женщина - русалка. Мужчина - русал.

Я буду барыня, ты, Таня, слуга, а Вова будет слуг.

Когда отец Алены Полежаевой укоризненно сказал ей: "Ляля - бяка", она тотчас же от этого женского рода образовала мужской:
- Папа - бяк! Папа - бяк! Папа - бяк!

Трехлетний Вова играет в уголке:
- Бедный ты зайчонок... Тебя пьяниц сбил...
Очевидно, для его языкового сознания только женщина может быть пьяницей.

"КЛЕВАЧИЙ ПЕТУХ"

Имена прилагательные сравнительно редко встречаются в речи детей. Но даже в том небольшом их числе, которое удалось мне собрать в течение очень долгого времени, тоже явственно выразилось присущее детям чутье языка.

Червячее яблоко.
- Жмутные туфли.
- Взбеситая лошадь.
- Дочкастая мамаша.
- Зоопарченный сторож.
- Грозительный палец.
- Пугательные сказки.
- Сверкастенький камушек.
- Молоконная кастрюля.
- Какой окошный дом!
- Какой песок песучий!
- Вся кровать у меня крошкинная.
- Что ты мне даешь слепитые конфеты?
- Зубовный врач.
- У нас электричество тухлое.
- Жульничная я, все равно как мальчишка.
- Брызгучая вода.
- Насмарканный платок.
- Лопнутая бутылка.
- Ты, мама, у меня лучшевсехная!
- Это рыбижирная ложка?
- Я не хочу эту сумку: она вся дыркатая.
- Этот дом высокей нашей почты.
- Почему у ящерицы людины пальцы?
- Наше радио очень оручее.
- Уж лучше я непокушанная пойду гулять.
- Исчезлая собака.
- Клевачий петух.
- Раздавитая муха.
- Креслые ноги.
- Махучий хвост.

Галочка четырех лет похваляется:
- Говорят: надень чулки - надеваю носки! Говорят надень носки - надеваю чулки. Я вообще наоборотливая.

СКРЕЩИВАНИЕ СЛОВ

Когда два схожих слова вклиниваются одно в другое так, что в результате получается новое, состоящее из двух приблизительно равных частей, это слово называется гибридным.

Моя чашка такая блистенькая (блестящая и чистенькая сразу).

Я поломою (мою полы).
- Где же твоя волосетка? (сетка для волос).
- Я безумительно люблю кисанек! (безумно плюс изумительно).

Недавно мне сообщили о маленьком Юре, которого взрослые назойливо спрашивали:
- Чей ты сын?
Вначале он всякий раз отвечал:
- Мамин и папин!
Но потом это ему надоело, и он создал более краткую формулу:
- Мапин!

Смотри, какая жукашечка ползет! (жук плюс букашечка).

Давай сделаем из снега кучело! (куча плюс чучело).

Примеряет бескозырку:
- Шапка с морякорем (моряк плюс якорь).

Кира, лет двенадцати, крикнула:
- Мама, дай мне, пожалуйста, луксусу!
Я не понял, чего она хочет.
- Луксус - это лук с уксусом, - пояснила мне Кирина мать. - Кира, когда была маленькая, так быстро произносила "лук с уксусом", что у нее получался "луксус". Слово это осталось в нашей семье навсегда.

Владимир Глоцер в детстве кого-то обозвал подхализой (подхалим плюс
подлиза).

Трехлетняя Таня Дубинюк:
- У моего папы тоже такой пиджакет (пиджак плюс жакет).

И вот гибрид паука с тараканом:
- Мама, я боюсь, на полу паукан!

ТИПИЧНЫЕ "ОШИБКИ" ДЕТЕЙ

Среди детских местоимений особенным своеобразием отличаются притяжательные:

Это чьиная мама? Ихинная?
- Это ктойтина шляпа?
- Это ктошина девочка?
- Тетя Нина, а Волга кавонина?

Слово "чья" приходит сравнительно поздно.

Местоимения указательные нередко чудятся детям даже там, где их нет.
Я, например, в раннем детстве был уверен, что этажерка - два слова: эта жерка.
И говорил: "на этой жерке", "под этой жеркой" и проч. Теперь я убедился, что такую же ошибку совершают очень многие дети, чуть услышат слово "этажерка".

Писатель Юрий Олеша сообщил мне, что пятилетний Игорь Россинский наряду с "этой жеркой" ввел форму "та жерка". А другой пятилетний говорил: "та буретка" и "эта буретка".

Мой папа воевает.
- Не воевает - войнует.

Вообще неправильными глаголами дети распоряжаются так, словно это глаголы правильные, и с математической точностью от одной формы производят по аналогии все прочие:
- Рыбка оживела.
- Бабушка меня скипидаром потрила.
- Ты не дадошь, а я взяму.
- Я вам зададу, подождите.
- Нарисовай мне барбоса.
- Спей мне песню о глупом мышонке.
- Котя Ляльку колотил, Ляля громко визгала.
- Когда дети входят в комнату, их наслаждают конфетами.
- Ты чувствуешь, как теплый глаз к твоему уху прижмался?
- Верка плювается.
- Укладила куклу спать.
- Я как только лягну, так и вижу сон.

Юрик меня поцелул.

Я искаю револьвер.

Она драется.

Наташа, идем в столовую.
- Не хочу идёмить в столовую.

Пожалуйста, не божемойкай!

С. Изумрудова сообщила мне такой замечательный разговор двух четырехлетних девиц:
- А я твоего петушка спря-та-ю (очень протяжно).
- А я отыскаю.
- А ты не отыскаешь.
- Ну, тогда я сядаю и заплакаю.

Ты же пил чай.
- Да не пил я. Я только пивнул капельку.

Стрелка на часах ходнула разок.

Он, как больнуло живот!

Я только немножко откуснул от пирожка.

Пойдем в этот лес заблуждаться... Да что ты от меня все ухаживаешь?

Деревенской девочке сказали, что мы собираемся в лес; она спросила:
- Всколькером?

Воспитательница детского сада сказала об одном из питомцев:
- Бедный мальчик, он едва идет!
- Подумаешь! - ревниво отозвался другой. - Я, может быть, иду еще едвее!

Вставай, уже утро!
- Я буду ждать, когда станет утрее.

За это нельзя браться, а за это еще нельзей, да?

У меня развязнулся шнурок.

У мамы коса расплетнулась!

Кира. Мама, Лена кривляется!
Лена. Неправда!
Кира. А кто сейчас кривнулся?

АНАЛИЗ ЯЗЫКОВОГО НАСЛЕДИЯ ВЗРОСЛЫХ. КРИТИК И БУНТАРЬ

К сожалению, у нас все еще не перевелись теоретики, которые продолжают твердить, будто ребенок, как автомат, без раздумья, послушно копирует нашу "взрослую" речь, не внося в нее никакого анализа. Стоит только внимательнее приглядеться к языковому развитию детей, чтобы стало ясно, что подражание у них сочетается с самым пытливым исследованием того материала, который предлагают им взрослые.

Кочегарка - жена кочегара?
- Судак - это которого судят?
- Начальная школа - это где начальники учатся?
- Раз они пожарные, они должны делать пожар, а тушить пожар должны тушенники!
- Почему сверчок? Он сверкает?
- Почему ручей? Надо бы журчей. Ведь он не ручит, а журчит.
- Почему ты говоришь: тополь? Ведь он же не топает.
- Почему ты говоришь: ногти! Ногти у нас на ногах. А которые на руках - это рукти.
- Почему ты говоришь: рыба клюет? Никакого клюва у ней нет.
- Почему разливательная ложка? Надо бы наливательная.
- Почему перочинный нож? Надо бы оточительный. Никакие перья я им не чиню.

Я знаю очень многих ребят, отвергающих слово "художник", так как они уверены, что, если слово начинается наречием "худо" - значит, это слово ругательное. О.И.Капица рассказывает о пятилетнем мальчике, который говорил про художника, сделавшего иллюстрацию в книжке:
- Он совсем не художник: он очень хорошо нарисовал.

Смастерив какую-то картинку, этот же мальчик воскликнул:
- Посмотрите, какой я хорошник.
Когда же картинка особенно удается ему, он говорит:
- А теперь я прекрасник!

Мать рассердилась и сказала трехлетнему Ване:
- Ты мне всю душу вымотал!
Вечером пришла соседка. Мать, разговаривая с нею, пожаловалась:
- У меня душа болит.
Ваня, игравший в углу, рассудительно поправил ее:
- Ты сама сказала, что я у тебя всю душу вымотал. Значит, у тебя души нету и болеть нечему.

Это не пустыня, а кустыня.

Четырехлетний Вадик с удивлением увидел, что взрослые наливают в молочник не молоко, а вино.
- Теперь это не молочник, а виновник.

Это не синяк, а красняк.
- Корова не бодает, а рогает.

Леночка Лозовская (четырех с половиною лет), увидя утят, воскликнула:
- Мама, утки утьком идут!
- Гуськом.
- Нет, гуси - гуськом, а утки - утьком.

ПРОТИВ МЕТАФОР

Мы, взрослые, если можно так выразиться, мыслим словами, словесными формулами, а маленькие дети - вещами, предметами предметного мира. Их мысль на первых порах связана только с конкретными образами. Потому-то они так горячо возражают против наших аллегорий и метафор. Логика этих рационалистов всегда беспощадна. Их правила не знают исключений. Всякая словесная вольность кажется им своеволием.

Скажешь, например, в разговоре:
- Я этому до смерти рад.
И услышишь укоризненный вопрос:
- Почему же ты не умираешь?
Ребенок и здесь, как всегда, стоит на страже правильности и чистоты русской речи, требуя, чтобы она соответствовала подлинным фактам реальной действительности (в той мере, в какой эта действительность доступна ему).

Черт знает что творится у нас в магазине, - сказала продавщица, вернувшись с работы.
- Что же там творится? - спросил я.
Ее сын, лет пяти, ответил наставительно:
- Вам же сказали, что черт знает, а мама разве черт? Она не знает.

Отец как-то сказал, что шоколадную плитку нужно отложить на черный день, когда не будет другого сладкого. Трехлетняя дочка решила, что день будет черного цвета, и очень долго и нетерпеливо ждала, когда же придет этот день.

Четырехлетняя Светлана спросила у матери, скоро ли наступит лето.
- Скоро. Ты и оглянуться не успеешь.
Светлана стала как-то странно вертеться.
- Я оглядываюсь, оглядываюсь, а лета все нету.

Услышав, что женщина упала в обморок, ребенок саркастически спрашивает:
- А кто ее оттудова вынул?

Я знаю пятилетнюю девочку, которая краснеет от гнева, когда при ней говорят о баранках.
- Почему ты называешь их баранками? Они не из барана, а из булки.

Дядя дал Леше и Бобе по бублику.
Леша. Спасибо.
Дядя. Не стоит.
Боба молчит и не выражает никакой благодарности.
Леша. Боба, что же ты не скажешь спасибо?
Боба. Да ведь дядя сказал: не стоит.

И почему кормилица? Надо поилица. Ведь не котлетами же будет она нашего Зёзьку кормить!

И почему перчатки? Надо пальчатки.

Мама, вот ты говоришь, что сосульки нельзя сосать. Зачем же их назвали сосульками?

Почему ты говоришь - "колоть дрова"? Ведь дрова не колют, а топорят.

РАЗОБЛАЧЕНИЕ ШТАМПОВ. СВЕЖЕСТЬ ДЕТСКОГО ВОСПРИЯТИЯ СЛОВ

Смысловое восприятие слов и словесных конструкций у ребят значительно острее, чем у нас. Мы так давно орудуем словами, что наше словоощущение притупилось. Мы пользуемся речью, не замечая ее. А ребенок вследствие свежести своих восприятий есть требовательный контролер нашей речи.

У трехлетней Тани порвался чулок.
- Эх, - сказали ей, - пальчик-то каши просит!
Проходит неделя, а пожалуй, и больше. Вдруг все с удивлением видят, что Таня украдкой насыпала в блюдечко каши и тычет туда палец ноги.

Я в школу не пойду, - заявил пятилетний Сережа. - Там на экзамене ребят режут.

Спрашивают его о сестре:
- Что же это твоя Иришка с петухами ложится?
- Она с петухами не ложится - они клюются: она одна в свою кроватку ложится.

Вот зимой выпадет снег, ударят морозы...
- А я тогда не выйду на улицу.
- Почему?
- А чтоб меня морозы не ударили.

Четырехлетняя Оля, привезенная матерью к тетке в Москву, долго смотрела на нее и на дядю и наконец, во время чаепития, разочарованно и очень громко воскликнула:
- Мама! Ты говорила, что дядя сидит у тети Анюты на шее, а он все время сидит на стуле.
К сожалению, осталось неизвестным, что сказала при этой оказии мать.

С тобой голову потеряешь, ей-богу! - говорит сердитая мать.
- Со мною не потеряешь: найду - подниму.

Когда один трехлетний американец узнал, что на афише цирка напечатано: "За детей - полцены!" (то есть, иными словами, дети
платят за вход половину), он, по словам Джемса Сэлли, обратился к своей матери с просьбой:
- Мама, купи мне ребеночка: они стали такие дешевые.

Двухлетняя Джана говорила знакомым, что ее мать на луне, так как неоднократно слыхала от взрослых, что мать уехала в отпуск на месяц.

Мама, что такое война?
- Это когда люди убивают друг друга.
- Не друг друга, а враг врага!

МАСКИРОВКА НЕВЕДЕНИЯ. ИНСТИНКТ САМОУТВЕРЖДЕНИЯ

Признаться в скудости своих познаний ребенок считает стыдом именно потому, что все его детство заполнено неутомимой познавательной деятельностью, и он, пытливейший из всех земных существ, ценит знания превыше всего.

Помню, как очаровала меня двухлетняя Ира, которая с великолепной находчивостью прибегла к очень тонкому маневру, чтобы замаскировать тот обидный для ее самолюбия факт, что она умеет считать лишь до двух.
Отец дает ей ложку и спрашивает:
- Сколько у тебя ложек?
- Одна.
Дает другую:
- Теперь сколько?
- Две.
Дает третью:
- Теперь сколько?
- Много.
- Нет, ты скажи.
Ира с преувеличенным выражением брезгливости отодвигает от себя третью ложку:
- Возьми, она грязная!

Четырехлетняя девочка не выговаривает звука "р". Дядя, дразня, говорит ей:
- Наденька, скажи слово "рыба".
- Окунь, - отвечает она.

Гуляя с теткой по улице, мальчик двух с половиною лет останавливается у книжного киоска.
Продавец спрашивает:
- Умеешь читать?
- Умею.
Мальчику дают книгу:
- Читай.
Он, подражая бабушке, хватается внезапно за карман:
- Я забыл дома очки.

Мне пишут про мальчика, который, поселившись в деревне, вдруг потребовал, чтобы ему нашили на штаны и на куртку заплаты, потому что одежда деревенских ребят, с которыми ему приходилось играть, была в то далекое время покрыта заплатами.
Он так надоел матери, что она пришила ему "на живульку" на самых видных местах лоскутки, и сияющий Вася всем и каждому хвастался:
- А у меня тоже заплаты!

ЛОЖНОЕ ИСТОЛКОВАНИЕ СЛОВ

Ребенок, который живет среди взрослых и постоянно присутствует при их разговорах, то и дело слышит такие слова, смысл которых ему непонятен. Часто он пытается осмыслить их сам, не обращаясь за объяснениями к старшим, вполне уверенный, что эта задача не представит для него особенных трудностей. Он решает ее "по вдохновению", внезапно, не обладая для этого никакими другими ресурсами, кроме сильнейшего языкового чутья, и немудрено, что, пытаясь самостоятельно добраться до смысла непонятных речений, он принужден прибегать к самым фантастическим выдумкам.

Володя, встретив в Куоккале какого-то финна с ребенком, сказал своему отцу:
- Вот идет финн, а с ним финик.

А трехлетняя Таня сказала:
- Мы ходим на прогулку, - мы прогульщики!

Четырехлетний Игорь, впервые вылепив снежную бабу без помощи взрослых, с гордостью заявил окружающим:
- Эта баба совсем беспомощная!

Майя крикнула своей старшей сестре:
- Хватит тебе секреты говорить! Секретарша какая!

ДЕТСКАЯ РЕЧЬ И НАРОД

Ребенок учится языку у народа, его единственный учитель - народ. Недаром сплошь и рядом оказывается, что дети сочиняют такие слова, которые уже существуют в народе ("людь", "сольница", "смеяние", "обутка", "одетка" и т.д.). Это было бы невозможно, если бы самый дух народного словотворчества не был в значительной мере усвоен детьми еще раньше, чем спи овладели первыми десятками слов (даже в период пассивной речи). Только благодаря этому они могут легко и свободно создавать такие слова, как "тормозило", "расширокайтесь", "отмухиваться", "кустыня", "красняк" и т.д., обладающие чисто народной экспрессией.

Майя, что ты делаешь?
- Я заключаю дверь. (То есть запираю на ключ.)

В другом письме приводилось восклицание четырехлетнего Бори:
- Нелина мама уехала и заключила мой стульчик! (То есть опять-таки замкнула на ключ, - очевидно, в чулане.)

ВОСПИТАНИЕ РЕЧИ

Восхищаясь теми чудесными методами, при помощи которых ребенок овладевает родным языком, не забываем ли мы, что мы, взрослые, призваны обучать его правильной речи? Не отказываемся ли мы от роли его воспитателей? Ребенок, например, сказал "отмухиваться", или "блистенький", или "журчей", или "елка обсвечкана", и пусть эти слова кажутся нам превосходными - вправе ли мы культивировать их в речи детей? Конечно нет! Это было бы вопиющей нелепостью. Хотя никто не может отнять у нас права восхищаться словотворчеством ребенка, но мы нарушили бы элементарнейший педагогический принцип, если бы вздумали хвалить при ребенке то или иное из сочиненных им слов и попытались искусственно удержать это слово в его лексиконе. Как бы ни радовали нас некоторые неологизмы ребенка, мы, его учителя и воспитатели, оказали бы ему очень плохую услугу, если бы оставили в его обиходе то или иное из сочиненных им слов.

Алена, пяти с половиною лет, стала как-то распекать своего деда:
- Что у тебя в голове? Сено?! А если мозги, так уж очень недодумчивые!
А дед, вместо того чтобы пристыдить грубиянку, стал громко восхвалять (в ее присутствии!) выдуманное ею словцо:
- Как выразительно, как метко: не-до-дум-чи-вые!
И тем доказал, что мозги у него и в самом деле обладают тем свойством, какое в них отметила Алена.

НОВИЧОК В ОКРУЖАЮЩЕМ МИРЕ. ПОИСКИ ЗАКОНОМЕРНОСТЕЙ

В "нелепостях" ребенка проявляется жгучая потребность малолетнего разума во что бы то ни стало осмыслить окружающий мир и установить между отдельными явлениями жизни те прочные причинные связи, которые ребенок стремится подметить с самого раннего возраста. Правда, это не всегда удается ему. Опыт ребенка микроскопически мал, и оттого ребенок пользуется им иногда невпопад. Каждый малыш совершает несметное множество подобных ошибок, основанных на глубочайшем незнании самых элементарных вещей и явлений.

Четырехлетняя Лида Григорян, для которой сплели венок из одуванчиков, увидела такой же венок на подружке:
- У нас венки одинаковые, желтого размера!

И вот еще пример такого же своеобразного отношения к логике:
- У тебя большой шар, а у меня красненький.

Поезд налетел на свинью и разрезал ее пополам. Катастрофу увидела пятилетняя дачница Зоря Котинская и пролила много слез. Через несколько
дней ей попалась навстречу живая свинья.
- Свинья-то склеилась! - закричала в восторге Зоря.

Мой трехлетний сын впервые познакомился с сосновыми шишками, когда они валялись на земле под деревьями. И лишь через месяца два увидел их на ветках сосны с верхнего этажа нашей дачи:
- Шишки на дерево полезли как-то.

Мама, кто раньше родился: ты или я?

Папа, а когда ты был маленький, ты был мальчик или девочка?

Я люблю снег больше солнышка. Из снега можно крепость построить, а из солнышка что?

Я люблю чеснок: он пахнет колбасой!

Мама, крапива кусается?
- Да.
- А как она лает?

Море - это с одним берегом, а река с двумя.

Под кроватью живут мышкины птенчики.

А если оторвать голову и я ее в руки возьму, будет она разговаривать?

Страус - это жираф. Только птица она.

Индюк - это утка с бантиком.

Крошит курам капустные листья, которые они не едят.
- Это я им в запас, на потом, когда они станут кроликами.

Мама, что это радио говорит: война, война! Что это такое - война?
- Это когда враги нападают на мирную страну, убивают людей, поджигают города, села, деревни.
Анка снимает радио.
- Куда ты понесла радио? Поставь на место!
- Несу на помойку.
- Зачем?
- Чтобы не было войны!

Что ли, ножик - вилкин муж?

Ой, луна вместе с нами летит и в трамвае и в поезде! Тоже на Кавказ захотела!

Папа, да сруби ты, пожалуйста, эту сосну... Она делает ветер; а если ты срубишь ее, станет тихо в я пойду гулять.

Солнце опускается в море.
- Почему ж оно не зашипело?

Впервые увидал полумесяц:
- Ой, ракета луну поломала.

Кем ты хочешь быть, когда вырастешь?
- Если я вырасту тетей, буду врачом. А вырасту дядей - инженером.

Валерик четырех лет:
- Мама, ты была девочкой?
- Да, была.
- В школу ходила?
- Ходила.
- А с кем я дома оставался?

Леша взял кость от говядины, зарыл ее у себя под окном, чтобы выросла корова. По вечерам он поливал эту кость, а по утрам бегал проверять, не показались ли из-под земли коровьи рога.

Собаки нужны охотнику, чтобы на него зайцы не напали?

Увидала на Невском огромный термометр:
- Улица заболела.

"СТО ТЫСЯЧ ПОЧЕМУ"

Ребенок от двух до пяти - самое пытливое существо на земле и что большинство вопросов, с которыми он обращается к нам, вызвано насущной потребностью его неутомимого мозга возможно скорее постичь окружающее.

Вот стенографическая запись вопросов, заданных с пулеметною скоростью одним четырехлетним мальчуганом отцу в течение двух с половиной минут.
- А куда летит дым?
- А медведи носят брошки?
- А кто качает деревья?
- А можно достать такую большую газету, чтобы завернуть живого верблюда?
- А осьминог из икры вылупляется или он молокососный?
- А куры хожут без калош?
И вот вопросы другого ребенка:
- Как небо получилось?
- Как солнце получилось?
- Отчего луна такая ламповая?
- Кто делает клопов?

У Славы в папиросной коробке пчела.
- Зачем ты мучаешь пчелу? Выпусти ее.
- Как же! "Выпусти"! Я ее доить буду! Она мне будет мед давать!

И солнце и звезды в одно мгновение создаются ребенком из маленького пламени в печке:
- Топи, топи, папа, пусть огонь летит на небо, там из него сделаются и солнце и звезды.

Я знал мальчика, который часто допрашивал мать, куда уходит ночь по утрам. Наткнувшись однажды на глубокую яму, на дне которой была темнота, он
прошептал понимающе:
- Теперь я знаю, куда прячется ночь.

И вот причина появления весны:
- Зиме стало холодно, она и убежала куда-то.

Мама, сходи на базар, купи, пожалуйста, побольше денег.

Засыпая в непривычном Крыму:
- Мамочка, потуши солнце.

Увидела поезд:
- Вот откуда облака! Их паровозы делают.

Ложись на мою подушку, будем вместе мой сон смотреть!

Когда обидят двухлетнего Элю, он говорит угрожающе:
- Сейчас темно сделаю!
И закрывает глаза, убежденный, что благодаря этому весь мир погрузился во тьму.

Как ты спал? Что видел во сне?
- Ну да! Разве в такой темноте что-нибудь увидишь!

Трехлетней Иринушке подарили крохотные кукольные качели.
Писатель Пантелеев спросил:
- Можно мне на них покачаться?
- Нет, они пока еще маленькие.

Мама, из чего делают корку на хлебе?
- Из муки.
- А как же потом ее на хлеб натягивают?

Мать говорит своему трехлетнему Лёсе:
- Слезь с окна, упадешь, будешь горбатый.
- А верблюд, наверно, два раза падал.

Леночка Люляева попросила у бабушки китайский сервиз.
- Когда будешь выходить замуж - подарю.
Леночка сейчас же к отцу:
- Папочка, дорогой, давай с тобой поженимся, и тогда у нас будет китайский сервиз.

Голый мальчик стоит перед зеркалом и говорит, размышляя:
- Глаза, чтобы смотреть... Уши, чтобы слышать... Рот, чтобы говорить... А пуп зачем? Должно быть, для красоты...

У Юры в носу понос!

Ой, мама, меня под коленкой тошнит!

Сережа, двух с половиною лет, с большим любопытством глядел, как женщина, придя к его матери, кормит свою девочку грудью.
- Мама, - спросил он, - а когда я был маленький, я тоже так пил молоко?
- Да.
- А как ты его туда наливала?

Мать кормит грудью новорожденную Катю. Старший Максим лет пяти, правнук А. М. Горького, спрашивает с величайшей серьезностью:
- А кофе там тоже бывает?

У Аленки на руках одни мизинчики!

Мама, мама, у меня болит блюдечко!
И указала на коленную чашку.

У коровы из титеньки морковки торчат.

Бабушка вынула искусственные зубы. Юра расхохотался:
- А теперь глазки выньми!

Вот чудо - я пью и кофе, и воду, и чай, и какао, а из меня выходит один только чай.

Мама, сними с меня башмак. У меня на правой ноге ладошка чешется.

Ах, мамочка, у тебя только две груди?
- А ты что думал?
- А я думал - как у нашей Дамки: в два ряда по всему животу.

Машенька о радио:
- А как же туда дяди и тети с музыкой влезли?
И о телефоне:
- Папа, когда я с тобой говорила по телефону, как же ты туда, в трубочку, забрался?

Мне сообщают о трехлетнем мальчугане, который задал такой же вопрос.
Его тетка, физик по образованию, тотчас же принялась объяснять ему устройство телефонного аппарата.
Он внимательно слушал ее, но после всех объяснений спросил:
- А как же папа оттуда вылез?

Кто сделал дырки в носу?

И почему у одних только мамов есть молоко для маленьких, а у папов нет?

Мама, зачем это в каждую черешню кладут косточку? Ведь косточки все равно надо выбрасывать.

Зачем снег на крыше? Ведь по крыше не катаются ни на лыжах, ни в санках!

Ну хорошо: в Зоопарке звери нужны. А зачем в лесу звери? Только лишняя трата людей и лишний испуг.

Трехлетняя Верочка от кого-то услышала, что не следует вставать с левой ноги, и решила всегда вставать с правой. Но запомнить, где левая нога, а где правая, было не так-то легко, и Вера не раз ошибалась. Эти ошибки очень огорчали ее. В конце концов она чуть не со слезами воскликнула:
- И зачем это приделали левую ногу?

ДЕТИ О РОЖДЕНИИ

Наиболее пытливые дети в большинстве случаев уже на четвертом году начинают страстно размышлять о причинах своего появления на свет. Тогда же у них возникают вопросы о том, откуда вообще появляется на земле все живое, и не было, кажется, ребенка, который не создал бы своей собственной гипотезы по этому поводу. Конечно, все такие гипотезы всегда, без единого исключения, ошибочны, но каждая из них громко свидетельствует о неустанном труде его мысли.

"Моя шестилетняя Туська, - пишет мне С. А. Богданович, - увидела беременную и стала смеяться:
- У-у, какой живот!
Я говорю ей:
- Не смейся над тетей: у нее в животе ребеночек.
Туська с ужасом:
- Съела ребенка?!"

И мальчиков мамы родят? А для чего тогда папы?

Как я родилась, я знаю. А вот откудова вы с папой выродились?

Мама, кто меня выродил? Ты? Я так и знала. Если бы папа, я была бы с усами.

И снова - на ту же тему:
- Какая это библиотекарша? С усиками?
- Да.
- А почему она с усиками?
- Не знаю.
- Должно быть, ее папа выродил.

А петух может совсем-совсем-совсем забыть, что он петух, и снести яичко?

Как это - где я взялась? Ты же сама родила меня своими собственными руками.

Мам, из чего человеков делают? Что ли, из костёв?

Дядя, дядя, из большого кролика высыпались вот такие малюсенькие. Иди скорее, а то они влезут обратно, и ты их никогда не увидишь!

Через много лет мне сообщили о девочке, которая, присутствуя при рождении котят, сказала понимающим голосом:
- Это мышки из кошки сыплются.

Как сделался первый человек? Ведь его родить-то было некому!

Вере три года. Коле пять. Они поссорились. Вера кричит:
- Мама! Не роди этого гадкого Колю!
Коля (злорадно):
- А я уже выроженный!

Эта девочка родилась с ручками и ножками или ей их потом приделали?

Эх, мама, мама, и зачем ты родила этого гадкого Гуку! Сидел бы он лучше у тебя в животе и скучал бы там всю свою жизнь.

В повести Веры Пановой "Сережа" пятилетний герой рассуждает:
"Откуда берутся дети - известно: их покупают в больнице. Больница торгует детьми, одна женщина купила сразу двух. Зачем-то она взяла совершенно одинаковых - говорят, она их различает по родинке: у одного родинка на шее, у другого нет. Непонятно, зачем ей одинаковые. Купила бы лучше разных".

Какой-то назойливо шутливый старик сказал пятилетней Наташе об ее младшей сестре:
- Подари-ка мне эту девочку!
- Как же можно! - солидно возразила Наташа. - Мы за нее деньги платили.

Т.К.Горышина пишет:
"С извечным вопросом малолетних исследователей - откуда берутся дети, я столкнулась, когда Кате было четыре года. Относительно себя она безоговорочно приняла версию о покупке в магазине (насколько я знаю, этот современный вариант полностью вытеснил прадедовского аиста). Но уже в пять лет Катя обратилась ко мне с недоумением:
- А откуда звери берут детей? Ведь у них же нет магазинов".

А знаешь, как из мальчика сделать девочку? Нужно надеть на него юбку и бантики, вот и все!

Отец шестилетней Светланы продал принадлежавший ему телевизор.
- Вот и хорошо! - заявила Светлана. - Теперь у тебя есть деньги и ты можешь купить мне братишку.

Сколько вы заплатили, когда покупали меня в родильном доме?
- Ты весил три килограмма, кажется, по семьдесят пять копеек за килограмм.
- Разве детей продают по весу? Что они, сыр или колбаса?

Пятилетнего Вову иногда заставляли нянчить маленькую Лену, сестру. Соседка в шутку просила его, чтобы он продал ей Лену. Он не соглашался. Но когда ему надоело быть нянькой, он сам принес ей Лену для продажи.
- У меня нет денег, - сказала соседка.
- А вы возьмите в долг, под зарплату.

Мать пятилетнего мальчика, вернувшись из родильного дома, громко сокрушалась о том, что у нее вместо девочки - мальчик.
Слушая ее жалобы, сын посоветовал:
- А если копия чека осталась, можно и обменять!

Родители Тани (двух с половиной лет) обещали купить ей братишку, но не сейчас, а потом, так как денег у них было маловато. Танечка стала копить медяки и, бросая их в глиняную кошку-копилку, всякий раз нетерпеливо допытывалась, сколько еще не хватает, чтобы купить хотя бы самого дешевого Ваню.
Так прошло месяцев пять. Как-то вечером родители побывали в кино. Узнав об этом, Таня расплакалась:
- Не тратили бы денег на билетики, а скорее купили бы Ваню!

Ира Гмызина (в г. Петропавловске) попросила у матери, чтобы та купила ей девочку Таню.
- Они очень дорого стоят, - ответила мать. - Хочешь, я куплю тебе куклу?
Ира отказалась. Через несколько дней радио объявило о снижении цен.
- Ну, теперь, - закричала Ира, - ты можешь купить мне Таню!

Испытывая жгучую ревность к новорожденной сестре, трехлетний Игорь предложил отцу:
- Давай продадим Нинку обратно в роддом! Давай!

Подружка сказала Люде, что ей купят сестру или брата. Люда с негодованием:
- Не купят, а выродят. Детей покупали, когда было рабство, а теперь всех выраживают.

Дочь ленинградского профессора М.Басова (пяти с половиною лет) сообщила ему как-то в разговоре, что котята, которые родятся у кошки, происходят, по ее убеждению, от съеденных кошкой мышат.
- А маленькие дети как родятся? - спросил отец, испытуя ребенка.
- Тоже у мамы в животе! Вот мама съест телятину, у нее и родится маленький ребеночек.
- А если я съем телятину, у меня родится или нет?
- У тебя тоже родится. У мамы дочка, у тебя сынок.
"Так, - говорит профессор Басов, - ребенком, крайне неожиданно для его собеседника, а может быть, и для него самого, были разрешены сразу две проблемы - происхождение видов и проблема пола".

Марина:
- Нана, если дети стриженые, ты можешь узнать, это мальчик или девочка?
- Нет. Если нет косичек, не могу.
- А мамы, представь себе, догадываются.

Лет тридцать назад, когда в Ленинграде еще существовали пролетки, шестилетний Антон, узнав, что лошади родились "из животика", без всякого удивления спросил:
- Разве у извозчиков такой большой живот?

Слушай, мама: когда я родился, откуда ты узнала, что я - Юрочка?

Если бы я знала, что ты такая противная, я бы у тебя не родилася.

Мама, давай родим себе жеребенка!

Пятилетний Эдик хвастает в коммунальной кухне:
- Папа маме часы обещал, чтобы родила ему девочку. Дал бы часы мне, я бы ему десять штук родил бы.

В котором часу я родилась?
- В половине седьмого.
- Ой, ты и чаю-то попить не успела!

Я нашла тебя в лесу под кустом, - сказала мать четырехлетней Ирине.
Та возразила с великолепной иронией:
- Когда мы гуляли в лесу, что-то я не видела, чтобы там дети валялись!

Мама, мне очень хочется сестренку... Ты, случайно, не хочешь родить мне сестренку? Попробуй, пожалуйста!
- Я бы с удовольствием - папа не позволяет!
- Ну что ж! Вот папа уедет, а мы тогда без него попробуем!

Мама, ты меня купила или народила?
- Народила.
- Э! А Лёньку мама купила.

Папа, откуда я взялся?
- Тебя купили на рынке.
- Да, но прежде чем продавать, меня должен же был кто-то сделать!

Что это ты шепчешь собаке?
- Я ей говорю: народи мне щеночков. А она мне отвечает: родю, родю с удовольствием.

Четырехлетней Иринушке хочется иметь сестру или брата.
- Анна Аркадьевна, - говорит она соседке, - вы не можете дать мне адрес, где вы покупали вашу Катеньку?

Царица обожала свою дочь, а потом у нее родилася падчерица...

Угроза:
- Вот уеду в Ростов, рожу ребеночка и не напишу, как зовут.

И зачем ты нам такого злого папу народила?

Мама, мама, выроди маленького.
- Отстань от меня, мне некогда.
- У тебя же бывает выходной день!

Мама, когда твой зонтик у тебя разродится, дай мне самый маленький зонтичек.

Родители колеблются, брать ли для Наташи собаку, так как отец этой собаки - дворняга.
- Мама, даю тебе честное слово, наверняка знаю, что там никакого отца и не было.

Из чего человек сделан?
- Из мяса и костей.
- А кто кожей все это обтягивал?

Деток мамы родят, а взрослых людей кто?

Наташеньке восемь месяцев. Пятилетняя Лена говорит ей сердито:
- Зачем ты в рот берешь пеленку? Вот заболеешь, умрешь, - тебя мамка второй раз рожать не будет.

Когда я родилась, папа и мама были в театре. Пришли, а я уже тут.

Саша (трех с половиною лет) растет без отца. Это нисколько не огорчает его.
Его спрашивают:
- Где твоя мама?
- На работе.
- А папа?
- Мы его еще не сделали.

Ладно, если ты не хочешь, чтобы я был твой сын, так роди меня обратно! (А потом ревет целый день, удрученный своей кощунственной дерзостью.)

О таком же случае я через много лет прочитал в дневнике Ф. Вигдоровой:
- Мама, почему у меня такая скандальная сестра? Роди ее обратно.

Мама, ну, пожалуйста, роди ребеночка или собачку, ну, прошу тебя! Знаешь, как я буду их любить.

Мать. Ох, как ты мне надоел!
Пятилетний Сережа. Не надо было родить!

У кого самая первая мама сисю сосала?

Наконец-то у девочки народилися папа и мама, и она им очень обрадовалась.

Пришли гости, и кто-то спросил про трехлетнюю Валю:
- Чьи у Вали глаза?
Ему ответили:
- Папины.
"А папа, бедный, значит, без глаз остался", - подумала Валя и тут же сочинила такую гипотезу:
- Когда я еще не родилась, у папы было много глаз, и большие и маленькие; а когда мама купила меня, папа отдал мне большие глаза, а себе оставил маленькие.

В. И. Качалов рассказывал мне, что когда его сын и Митя Сулержицкий узнали, что у кошки должны родиться котята, они никак не могли догадаться, откуда эти котята появятся.
Митя глянул кошке в ухо и крикнул:
- Теперь уже скоро! Уже лапка видна.

Мама, правда, что люди от обезьяны произошли?
- Правда.
- То-то я смотрю: обезьян так мало стало.

Разве ты не знаешь, что все люди произошли от обезьяны: и я, и твоя мама.
- Вы - как хотите. А моя мама - нет.

Нина Щукарева спрашивает бабку:
- Бабушка, ты была раньше обезьяной?
- Нет, никогда не была.
- А твоя мама?
- Тоже нет.
- Кто же был обезьяной? Дедушка?
- Бог с тобой. И дедушка не был.
- Ну так, значит, моя московская бабушка.

НЕНАВИСТЬ К ПЕЧАЛИ

Все дети в возрасте от двух до пяти верят (и жаждут верить), что жизнь создана только для радости, для беспредельного счастья, и эта вера - одно из важнейших условий их нормального психического роста. Гигантская работа ребенка по овладению духовным наследием взрослых осуществляется только тогда, если он непоколебимо доволен всем окружающим миром. Отсюда - борьба за счастье, которую ребенок ведет даже в самые тяжелые периоды своего бытия.

Внучка Оленька попросила у бабушки:
- Расскажи сказку!
Бабушка начала:
- Дело было в лесу. Шли маленькие козлята. А навстречу им серый волк...
Оля крикнула:
- Не надо рассказывать!
- Почему?
- Козлят жалко.

Четырехлетний Алик Чернявский спокойно слушал сказку про злую лису и простодушного волка. Но когда он узнал, что хвост у волка примерз и что волк, убегая от врага, был вынужден оставить оторванный хвост в проруби, он очень огорчился его неудачей и дрожащим голосом спросил:
- Но ведь хвост потом вырос? Правда?
- Нет! - отвечали ему. - Этого никогда не бывает.
- Нет, вырос! вырос! вырос! - упрямо настаивал мальчик.
- Да нет же, у одних только ящериц хвосты отрастают опять, а у волков никогда.
Горе Алика не имело пределов. Он так разбушевался, что его долго не могли успокоить. Он рыдал навзрыд и сквозь слезы выкрикивал:
- Вырос! вырос! вырос!

Лет двух от роду, - сообщает Е.Тагер, - я, по словам моей матери, очень любила сказку о Колобке. Но слушала спокойно только до тех пор, покуда Колобку удавалось ускользать от опасных зверей. Когда же доходило дело до лисы, которая его "ам - и съела...", я поднимала страшный крик: "Не надо, не надо!" - и пускалась в слезы. Одно спасение от рева было - продолжать сказку, заставляя ловкого героя последовательно встречаться со львом, слоном, верблюдом и т.д., причем все эти встречи должны были непременно кончаться торжеством Колобка.
- Весь зоологический сад, бывало, переберу, пока ты уснешь! - жаловалась впоследствии мать".

ДЕТИ НЕ ВЕРЯТ В СМЕРТЬ

Тем персонажам, которые милы ребенку, все на свете должно удаваться, и никоим образом нельзя допускать, чтобы они умирали, так как с ними он чаще всего отождествляет себя.

Восьмилетний октябренок сказал:
- Аня, я десять раз смотрел "Чапаева", и все он утопает. Может быть, пойти с папой?

Вася Катанян, четырех лет, недоверчиво спросил свою мать:
- Мама, все люди умирают?
- Да.
- А мы?
- Мы тоже умрем.
- Это неправда. Скажи, что ты шутишь.
Он плакал так энергично и жалостно, что мать, испугавшись, стала уверять его, что она пошутила.
Он успокоился сразу:
- Конечно, пошутила. Я же знал. Сначала мы будем старенькие, а потом опять станем молоденькими.

Рассказ педагога о трехлетнем Коле:
- Когда мы первый раз выезжали на дачу и воспитательница повела малышовую группу на прогулку, Коля шел позади. Потом вдруг остановился и склонился к траве. Воспитательница подошла и поторопила: "Идем, идем!" Он показал на мертвую синичку и спросил.
- Почему она не летит?
- Птица дохлая, - сказала воспитательница и прикрикнула: - Да иди же ты!
Всю прогулку мальчик был молчалив, задумчив. Утром проснулся раньше всех. Босиком побежал к опушке леса. Синички там не оказалось. Он бегом
вернулся и, дождавшись воспитательницы, задыхающимся, немыслимо счастливым голосом воскликнул:
- Тетя Маша! Все-таки она улетела!..
Мальчик так и не принял смерти. Так и утвердил вечность жизни.

Бабушка умерла. Ее сейчас закопают. Но трехлетняя Нина не слишком-то предается печали:
- Ничего! Она из этой ямки переляжет в другую, полежит-полежит и выздоровеет!

Мертвые для маленьких бессмертны.
Л. М. Николаенко повела трехлетнюю Марину на кладбище и посадила на могиле ее бабушки клен. Вернувшись, девочка сказала с удовольствием:
- Наконец-то я увидела бабушку Лиду!
- Что ты, Мароша! Ты видела только ее могилку.
- Нет, я видела, как она сама выглядывала в ту ямку, в которую вы сажали деревце.

Девочка пяти лет пришла с мамой на кладбище и вдруг увидела пьяного, который шел, шатаясь, за кустами.
- А этот дядя уже выкопался из могилки?

У Вересаева записан такой разговор:
"- Знаешь, мама, я думаю, люди всегда одни и те же: живут, живут, потом умрут. Их закопают в землю. А потом они опять родятся.
- Какие ты, Глебочка, говоришь глупости. Подумай, как это может быть? Закопают человека большого, а родится маленький.
- Ну что ж! Все равно как горох! Вот такой большой. Даже выше меня. А потом посадят в землю - начинает расти и опять станет большой".

Прошло много лет, и мне сообщили о такой же гипотезе, снова выдвинутой трехлетним ребенком.
- Хоронят старых людей, - это их в землю сеют, а из них маленькие вырастают, как цветы.

Младшим дошкольникам смерть представляется сплошным удовольствием.
Волик спрашивал о каком-то покойнике:
- А на чем он ехал хорониться?
- Ты ведь видел, как хоронят.
- Это когда в ящике катают на лошадке? Да?

Жалеть умирающих - не детское дело.
- Я умру, - говорит мать. - Меня сожгут.
- А как же твои туфли? - ужасается дочь (двух с половиною лет).

Фелик вбегает в комнату:
- Мама, я хочу быть курсантом: их хоронят с музыкой, - и шапка на гробу!

Наташа, кого хоронят?
- Не поймешь: их много, и все шевелятся.

Скончался дядя Шура. Сегодня хоронят.
- А пойдет за ним музыка?
- Нет, он не военный.
- А ты военный?
- Нет.
- А дядя Гога военный?
- Нет. А что?
- Музыку охота послушать.

Из нашего дома вынесли лодку, а потом еще лодку, в ней умертый дядя, положили его на грузовик, закрыли другой лодкой и увезли.

Моя бабушка никогда не умрет. Дедушка умер - и хватит.

В соседнем дворе умерла старуха.
- Нет, старик! Я сам видел, что старик! Впереди несут гроб, а старика ведут под руки, а он плачет, не хочет хорониться.

Хоронят женщину. Над нею плачет осиротелая дочь. Сироту уговаривают, чтобы она перестала, но она продолжает рыдать.
- Какая непослушная! - возмущается Юрик и, желая, чтобы его похвалили, спешит заявить своей матери:
- Вот когда ты умрешь, я ни за что плакать не буду.

Мама! Поехал покойник, а за ним идет большая очередь.

Украинский ученый Н.Н.Гришко сообщил мне о таком разговоре:
- Мама, я тоже умру? - спросила девятилетняя Галка.
- Непременно.
- А скоро?
- Лет через сто.
Галка заплакала.
- Не хочу, мамочка, умирать, хочу жить тысячу лет.
Пауза.
- Я, знаешь, мама, буду учиться на "отлично", потом буду докторшей и выдумаю такое лекарство, чтобы люди никогда не умирали.
- Это тебе не удастся.
- Ну тогда, чтобы люди жили не меньше ста лет. Я буду обязательно такое лекарство выдумывать.
Этот разговор замечателен тем, что в нем детский эгоцентризм сменяется (буквально у нас на глазах) горячей заботой обо всем человечестве.

Ляля Цвейберг пяти лет говорит:
- Вот ведь большие дяди и тети, а чем занимаются - хоронением! Я, конечно, не боюсь, нет, но ведь жалко - хороняют и хороняют, ведь людей хороняют. Пойдем и заявим в милицию - ведь жалко людей-то!

Е.Калашникова пишет мне про пятилетнего Мишу, который, услышав о смерти знакомого, сообщил одному из гостей:
- Дядя, а ведь, знаете, умереть - это очень плохо. Ведь это на всю жизнь!

Двое ребят:
- Не ешь зеленых вишен, умрешь.
- Нет, не умру.
- Видел: вчера хоронили дедушку? Когда был маленький, он ел зеленые вишни - вот и умер.

Пятилетняя Лена обещает отцу:
- Я всегда буду тебя помнить - даже когда ты умрешь.
И тотчас перебивает себя:
- Нет, лучше мы вместе умрем. А то мне будет очень жаль, если ты умрешь скорей меня.

У Елизаветы Шабад, в ее книжке "Живое детское слово", приводится такой разговор маленького здравомысла с отцом:
- Папа, если в прошлом году будет война, тебя застреляют?
- Может быть.
- И от тебя ничего не останется?
- Нет.
- Даже точки?
- Да. А ты меня будешь жалеть?
- Чего же жалеть, если ничего не останется!

ДЕТИ И НОВАЯ ЭПОХА

Индустриализация нашей страны, например, вызвала тысячи детских речений, немыслимых в прежнее время.

Четырехлетний Миша Юров выписывается из больницы. Прощаясь с ним, нянечка спрашивает:
- Миша, ты москвич?
- Нет, я - "Победа"! - отвечает мальчишка, потому что для него, как и для большинства малышей, "Москвич" - это раньше всего марка автомобиля.

По радио передавали статью о волгоградском сражении. Статья была озаглавлена: "Победа на Волге".
Услышав это заглавие, Славик взволнованно крикнул:
- Дедушка! Авария! "Победа" налетела на "Волгу"!

Еще не так давно дети всегда наделяли машину свойствами людей и животных:
- Мама, смотри, какой краснощекий автобус!

Двухлетний гражданин, у которого во время беготни оторвался шнурок от туфли, садится на траву и вздыхает:
- Пеебой мотое... - что, несомненно, должно означать: "Перебой в моторе". Даже сказать эти слова не умеет как следует, а уже применяет к своей крохотной обуви технический термин.

Девочка впервые увидела в Зоопарке слона. Глянула на хобот и сказала:
- Это не слон, а противогаз.

Кике ставили клизму. Он командовал:
- Ну, включай!
А потом:
- Выключи, выключи!

Ах, мамочка, какая ты красивая! Как мотоциклетка!

Правда, мама, троллейбус - это помесь трамвая с автобусом?

- "...Волчишко с годами превратился в матёрого волка..."
Что такое "матёрый", Володя не знал и потому пересказывал эту историю так:
- Волчишко поступил в монтеры...

Давай посмотрим коров - стадо идет.
- А что в них интересного? Если бы в них мотор был!

Городская девочка впервые в деревне. Увидела теленка:
- А он заводной?

Вася воротился из колхоза.
- Что ты там видел?
- Лошадиный прицеп.
То есть попросту - воз.

Мама:
- У одного мальчика два глаза, у второго тоже два глаза. Сколько у них всего глаз?
Костя (с плачем):
- Я глазов считать не умею.
- А что ты умеешь считать?
- Реактивные самолеты.

Мне пишут из Ленинграда о пятилетнем Боре, который, увидя в книге слово "лето", напечатанное три раза - красными голубыми и черными буквами, - сказал:
- Это лето - пожарные машины, это лето - поливальные машины, это лето - грузовые машины.

Пятилетний художник, выслушав сказку о бабе-яге, рисует ее избушку на курьих ножках с длиннейшей антенной на крыше.
- Ведь она же радио слушает!

Слушай, Сереженька, сказку. Созвала как-то бабушка семерых козлят...
- По телефону?

Илюша Розанов (1 г. 10 м.) впервые увидел грозу.
- Бабушка, смотри, какой салют!

Четырехлетний сын инженера Витя Варшавский нарисовал человечка, а сбоку отдельно - нос, уши, глаза, пальцы и сказал деловито:
- Запчасти.

Вернулся из зоопарка.
- Ну, Алешенька, что ты там видел?
Ждали, что он начнет говорить о тиграх, слонах, бегемотах. Но Алеша ответил коротко:
- Машину!
(Грузовик, поливавший дорожки.)

Дед, а в лошадь бензин наливают?

Лошадь попятилась от вырытой канавы.
- Смотри, Николушка, лошадка испугалась!
- И совсем не испугалась, просто забуксовала.

Девочка ехала в поезде с разговорчивой матерью, которую долго ревновала к ее собеседникам; наконец зажала ей рот:
- Мама, закрой свое радио!

Сооружает нечто из двух табуреток.
- Что это ты делаешь, Гриша?
- Для твоих сапог гараж строю.

Бабушка стоит у окна, показывает двухлетнему внуку автомобиль и сюсюкает:
- Бибика! Сереженька, это бибика!
Внук с пренебрежением глядит на нее:
- Это не бибика, а "Победа".

Неинтересным и убийственно скучным представляется пятилетнему Антону Иванову все, что не связано с техникой. О чем бы вы ни говорили ему, он слушает насупившись, с большой неохотой, а чаще всего и вовсе не слушает. Но чуть только дело касается радиолокаторов, динамо-машин, или блюмингов, или самой обыкновенной электрической лампочки, его круглые щеки краснеют, в глазах появляется выражение блаженства, он вскакивает с места и, бегая в восторге по комнате, засыпает говорящего сотней вопросов и не отстанет, пока не получит ответов на свои "как?", "почему?", "для чего?".
Его речь перенасыщена множеством технических терминов. Он сказал, например (цитирую со стенографической точностью):
- Я так устал, как лампочка на сто двадцать вольт, которую включили в сеть на двести двадцать вольт без трансформатора.
И это показалось мне тем более чудесным, что растет он в семье, чрезвычайно далекой от техники: его дед - писатель (Всеволод Иванов), бабка - переводчица повестей и романов, мать - лингвистка, отец - художник (Д.Дубинский), один дядя - филолог, другой - пейзажист.

В троллейбусе.
- Тетя, подвиньтесь!
Молчание.
- Тетя, подвиньтесь, пожалуйста.
Молчание.
- Мама, эта тетя неозвученная?

У бабушки в углу перед иконой никогда не гаснет лампадка.
Леня с удивлением:
- А почему у тебя все время горит стоп-сигнал?

Эта церковь закрыта.
- На переучет?

Бабушка, что с тобой?
- Ох, милый, болею.
- За кого? За "Спартак"? За "Динамо"?

Мальчик лет пяти иллюстрировал Пушкина "У лукоморья дуб зеленый" и сбоку нарисовал патефон.
- При чем же здесь патефон?
- Ведь у Пушкина сказано: "Идет направо - песнь заводит". Раз "заводит", значит, патефон.

Звезды на небе не настоящие, не красные, не такие, как в праздник.

Звезды - это салютинки, которые за небо зацепились.

Патриотизм свойствен и младшим, и старшим детишкам.

Когда у нас день, в Америке ночь.
- Так им и надо, буржуям!

Характерно, что слово "белый" советскими малышами часто воспринимается не в прямом, а в переносном смысле. Услышав о белых медведях, Вова говорит с удивлением:
- Разве у зверей тоже есть буржуи?

Марина Талашенко маме:
- Стрекоза - это буржуи, а муравей - рабочий... Волк - тоже жадный буржуй, а журавль - рабочий. Вот только не знаю, в басне "Мартышка и Очки" кто же мартышка: буржуй или рабочий?

"Однажды мы взяли пятилетнего Сашу в кино, и он увидел картину "Ленин в 1918 году", - сообщает мне Мария Сластёнина. - Там эсерка Каплан стреляет в Ленина. Это страшно взволновало Сашу. Потом ту же картину показывали по телевизору. Саша сел у самого экрана и, когда Каплан стала целиться в Ленина из револьвера, с силой ударил глиняным петушком по экрану. Стекло разбилось, экран потух. Что произошло? Мы не поняли. Но потом услышали:
Саша смеется и кричит с торжеством:
- Не успела! Не успела!
Он был уверен, что ему удалось спасти Ленина от предательской пули".

Шестилетний Игорь - маме:
- Ты у меня самая красивая, хорошая, миролюбивенькая.

Пушкина на дуэли убили...
- А где же был милиционер?

Это кто нарисован?
- Гном.
- А он фашист или наш?

Подобный же случай описан в неизданном дневнике Ф.Вигдоровой. Она решала со своей дочерью Галей кроссворд, и им встретилась такая строка:
"Известный советский поэт".
Галя сказала:
- Некрасов.
- Какой же он советский! - возразила писательница.
- А разве он не советский? Ведь он же хороший.
Как и для миллионов других наших граждан, "советский" и "хороший" для Гали синонимы.

Если бы у меня была волшебная палочка, я прежде всего сделала бы так, чтобы ожил Владимир Ильич. Потом, чтобы был жив Галин папа. Потом, чтобы ожили все великие, хорошие люди прошлых веков. А потом я взмахнула бы палочкой в последний раз, чтобы стал коммунизм.

Милиционер задержал машину, нарушившую правила уличного движения. Маленький сын нарушителя, с ужасом наблюдая, как советский милиционер бранит его папу и составляет на него какой-то акт, высунулся в окошечко и просит:
- Дяденька, отпустите нас! Мы - за мир!

Правда ли, что в Америке все стулья - электрические?

На какую-то просьбу Миши бабушка сказала ему:
- Это тебе по штату не полагается!
- Так ведь штаты - это в Америке, а у нас штатов нет!

Что это за собака?
- Немецкая овчарка.
- Она сдалась в плен, да?

Пятилетний Саша:
- Мама, а летом холодной войны не бывает?

Играя с ребятами, Саша усвоил себе их выражения: "мирово погулял", "мирово покатался" и проч. На их жаргоне "мировое мороженое" - самое лучшее. Поэтому Саша с недоумением спрашивает:
- Почему мировая война? Как же это: война и вдруг мировая?

Отец Светика Гусева в шутку сказал жене:
- Я тебе приказываю, и ты должна подчиниться.
Светик ястребом налетел на отца:
- Теперь таких мужей не бывает! Теперь такие мужья не нужны. Ты... раньшенный муж!
Он хотел сказать: старорежимный.

С четырехлетним Волей мы гуляли по старинному кладбищу. Среди памятников - мраморный ангел с поднятой кверху рукой. Воля смотрит на памятник и объясняет себе самому:
- Это он "будь готов" делает.

Вересаев рассказывает, как набожная нянька взяла с собой маленького Юрика в церковь. Юрик, вернувшись домой, сообщил со смехом своим близким:
- Мы гуляли в большом, большом доме... Там Петровна голенького дядю нюхала.
- Что ты, Юра, врешь? - возмутилась Петровна. - Какого дядю нюхала?
- А на стенке дядя голенький был нарисован. Петровна подошла к нему близко, машет рукой и нюхает. А старушки все баловались: стукали в землю лбом... А я не баловался, нет!..

В церкви с бабушкой, увидя икону:
- Чей это портрет?
- Это боженька.
- А где он живет?
- На небе.
- Высоко?
- Высоко.
- А реактивка его достанет?

Писатель Рудольф Бершадский сообщает:
"В присутствии пятилетней дочери я однажды рассказывал, как няня постоянно водила меня в церковь.
Дочь недоверчиво перебила меня:
- Папа, разве ты еще при боге родился?"

Тот же Светик Гусев увидел в Зоопарке слона. Он долго рассматривал огромного зверя и наконец спросил у своей матери:
- Чей это слон?
- Государственный.
- Значит, и мой немножечко, - произнес он с большим удовольствием.

Нередко приходится наблюдать, как отражается в детских разговорах семья. Специальные технические термины, свойственные отцовской или материнской работе, перекочевывают в речь малолетних детей и начинают своеобразно служить их интересам и надобностям.

Е. В. Гусева сообщает мне о своем маленьком Светике, отец которого служит бухгалтером:
"Когда я ему сказала, что он половину игрушек за лето растерял, он высыпал все игрушки из корзины на пол и говорит: "Надо сделать переучет".

У четырехлетней Наташи Васильевой и мать и отец ученые: оба работают над диссертациями.
Увидела Наташа в детской книжке картинку: кошка сидит за столом среди тетрадей и книг:
- Кошка пишет диссертацию!

Трехлетняя дочь сапожника, гуляя в садике детской больницы, увидела, что какая-то женщина несет ребенка в приемный покой, и сказала понимающим голосом:
- Починять понесли деточку.

Сын одного писателя, глядя на вертящуюся карусель, проговорил с нетерпением:
- Папа, скажи редактору этой карусели - нельзя ли мне наконец покататься!

Я рассказывал детям известную сказку о заколдованном царстве, где заснувшие жители не просыпались сто лет. И вдруг дочь уборщицы, пятилетняя Клава, воскликнула:
- Ну и пылища же там была, господи! Сто лет не вытирали и не чистили!

Дима, сын продавца готового платья, использовал терминологию отцовской профессии для излияния родственных чувств:
- Я всех люблю одинаково, а мамочку на один номер больше.

Тебя нашли в капусте! - говорят городскому ребенку, думая, что он тотчас же представит себе традиционную капустную грядку.
- Разве я был в супе? - слегка удивляется он и тем обнаруживает, что в качестве горожанина никогда не видел огорода. Капуста являлась ему только в тарелке.

К сожалению, кое-где в наших семьях еще сохранились мещанские нравы и навыки. Больно видеть, что в эту трясину втягивают малолетних детей...

Тетя Оля, отдайте вашу Олечку за меня замуж.
- Зачем?
- Она мне будет готовить, а я буду лежать на диване и читать газету, как папа.

У нашего Захара две жены: одна родная, другая двоюродная.

У меня папа - я не знаю кто.
- А у меня папа - шофер.
- А у тебя, Витенька?
- А у меня папа - подлец.
- Кто тебе это сказал?
- Мама.

Никогда не женюсь! Охота каждый день ссориться!

Мама, а к Ване-то новый отец приехал и Ваниного отца прогнал.

Твой папка коммунист?
- Не! Какой он коммунист! Он с мамкой каждый день ругается!

Двухлетней Оле мать купила на день рождения бутылку квасу. Когда стали ее откупоривать, пробка вылетела, и квас, запенившись, полился на стол. Оля побежала к отцу.
- Папа, папа! Бутылку стошнило! - крикнула Оля, неоднократно наблюдавшая такую же "тошноту" у отца.

Уборщица: Девочка, ты уходи отсюда, ты мне мешаешь пол мыть.
Девочка: Не уйду. Мне мама велела: "Как бы, говорит, она чего не взяла".

Я выйду замуж за Вову, - говорит четырехлетняя Таня, - у него красивый костюмчик, и за Петю тоже: он подарил мне копеечку.
- А как же Леша? Ведь у него столько игрушек!
- Что ж! Придется мне и за него выходить.

У Люды и Саши отец пьянствует, тиранит семью.
Люда:
- Мама, и зачем только ты на папе женилась! Нам бы, знаешь, как втроем было хорошо!

СЛЕЗЫ И ХИТРОСТИ

Ребенок от двух до пяти нередко плачет "кому-нибудь" - с заранее поставленной целью. И отлично управляет своим плачем.

Профессор К. Кудряшов сообщает в письме, что трехлетний Сережа в разговоре с ним, между прочим, сказал:
- Когда папа и мама приходят домой, я реву.
- А без них?
- При бабуле не реву.
- Почему же?
Сережа развел руками:
- Бесполезно.

Писатель Н.Г.Кон передал мне свой разговор с трехлетней Саррочкой Брахман:
- Я сегодня упала и сильно ушиблась.
- Плакала?
- Нет.
- Почему?
- А никто не видал.

Вова Воронов плакал на улице.
- Подожди, не плачь, - сказала мать, - сейчас будем дорогу переходить. Здесь реветь некогда, надо смотреть, чтобы на нас машина не наехала. Вот дорогу перейдем, тогда можешь снова плакать.
Вова замолчал. Когда перешли дорогу, он попробовал опять зареветь, но ничего не вышло, и он заявил:
- Уже весь рёв кончился.

Мать рассердилась на Лену и назвала ее Ленкой, а потом, когда накрыли на стол, с улыбкой сказала бабушке:
- Ах, ты и селедочку приготовила!
Этого было достаточно, чтобы Лена заревела безутешно.
- Ты даже селедку называешь селедочкой, а меня - Ленкой!

Бабуся, ты куда собираешься?
- К доктору.
Девочка - в слезы. И спрашивает, не переставая рыдать:
- Когда ты уйдешь?
- Да вот сию минуту.
- Зачем же ты мне раньше не сказала - я бы раньше начала плакать!

"Хитроумие" свойственно детям гораздо чаще, чем принято думать. Сентиментальная легенда о ребенке, как о некоем бесхитростном праведнике, чрезвычайно далека от действительности. Ибо на самом-то деле ребенок совсем не такой ангелочек, каким он представляется многим слепо влюбленным родителям. Большой дипломат, он нередко внушает себе и другим, будто его своекорыстные желания и требования подсказаны ему чистейшим альтруизмом.

Ты можешь пойти за мороженым... Я не для того говорю, что за мороженым, а для того, чтобы ты вышла немного на воздух.

Наташа угощает бабушку конфетами:
- Ты, бабушка, кушай эти красивенькие (мармелад), а уж я буду есть эти грязные.
И, делая гримасу отвращения, со вздохом берет шоколадку.

Мама, возьми меня на ручки! Я тебя буду держать, чтобы ты не упала!

Мать несет тяжелую кошелку.
- Мама, ты возьми меня на руки, я возьму кошелку, и тебе не будет тяжело.

Пятилетняя Ирина во время обеда ест неохотно и вяло. Чтобы она действовала ложкой быстрее, мать предлагает ей есть суп наперегонки. Ирина отказывается, но при этом чрезвычайно хитро мотивирует свой отказ нежными чувствами к матери:
- Не хочу перегонять такую хорошую маму!

У бабушки большие очки. Андрюша гуляет с нею по многолюдному парку и очень боится волков. При этом в душе у него тлеет надежда, что, если уж волки совершат нападение, то скорее всего на бабушку. Эту свою тайную надежду он выражает такими словами:
- Если какого человека съест волк, что он сделает с его очками? На себя наденет, что ли?

Трехлетний Игорь увидел незнакомую кошку и в страхе спрятался за материнскую спину.
- Я кошки не боюсь, я только даю ей дорогу, потому что она такая хорошенькая.

Мама надела нарядную блузку и явно собирается уйти. Это очень не нравится трехлетнему Леше. Чтобы удержать маму дома, Леша прибегает к лукавству:
- Сними эту кофту, ты в ней некрасивая.

Четырехлетнему Валерику в детском саду предложили нарисовать голубей. Он ничего, кроме домиков, рисовать не умел. Он и нарисовал домик.
- Где же голуби?
- Они в домике.

Андрюша Румянцев (2 г. 10 мес.) заинтересовался плавающим в речке бревном. Ему очень хочется подбежать к нему ближе, но его не пускают туда.
Неподалеку от бревна на берегу собачонка, которая нисколько не интересует Андрюшу.
- Марина, правда, хорошая собачка?
- Да. Очень!
- Чудесная собачка! Нет, ты только подумай, какая собачка! Я побегу к ней - такая хорошая!
О бревне ни единого слова.

Мать собралась уехать на неделю из города и взять с собой Таню. Но Таня не знает об этом. Думает, что она будет оставлена вместе с Юриком
дома. Поэтому, ни слова не говоря о себе, Таня начинает лицемерно сокрушаться о брате.
- И ты уедешь? - говорит она матери. - Ты можешь уехать от бедного, больного маленького мальчика?
Когда же она узнает, что мать намерена взять и ее, она мгновенно сбрасывает маску:
- Не такой уж он маленький и не такой уж больной! И вообще он большой. И притом здоровый.
К чести Тани, необходимо сказать, что, в отличие от взрослых, она сама не замечает своего лицемерия.

Мама, хлеба!
- Подожди, скоро обед.
- Ну дай моей кукле Маше.
Получив для куклы кусочек хлеба, четырехлетняя Галя сразу кладет его в
свой собственный рот.
- Что же ты делаешь?
- Пробую, не горячий ли хлеб: чтобы Маша не обожгла себе ротика.
Я думаю, такому лукавству мог бы позавидовать любой иезуит.

Двухлетняя Зоя не хочет, чтобы дети, пришедшие в гости, играли ее игрушками. Ради этого она прибегает к таким измышлениям:
- Куклу нельзя трогать: кукла больна. Мишку тоже нельзя: он кусается.